В течение следующих трех часов Джулия рассказала практически
обо всем, кроме самых интимных моментов, которые она не пыталась скрыть, но и
описывать в подробностях тоже не хотела.
В Кэтрин она нашла благодарного слушателя. Подруга лишь
изредка перебивала ее, чтобы кое-что уточнить, смеялась над забавными
эпизодами, поражаясь ревности к Патрику Свейзи, хмурилась — иногда с
сочувствием, иногда с неодобрением.
— Ну и история! — сказала она, когда Джулия наконец
закончила. — Если бы ее рассказал кто-нибудь другой, не поверила бы ни единому
слову. Я тебе никогда не говорила, что в свое время мне страшно нравился
Бенедикт? Потом я просто думала о нем как об убийце. Но теперь… — Кэтрин замолчала,
не находя слов для того, что хотела сказать, но потом все-таки продолжила:
— Неудивительно, что ты не можешь перестать думать о нем. Я
хочу сказать, что у этой истории нет конца. Если он действительно не виновен,
то она по идее должна закончиться благополучно — настоящий убийца попадет в
тюрьму, хороший парень будет полностью оправдан и начнет новую счастливую
жизнь. Такие истории всегда заканчиваются хорошо.
— К сожалению, — мрачно заметила Джулия, — на этот раз мы
имеем дело с реальной жизнью. А в ней, как видишь, такие истории заканчиваются
совсем по-другому.
— Нет, не может быть, чтобы все закончилось так паршиво, —
настаивала Кэтрин. — Итак, вчера на рассвете вы проснулись, он проводил тебя до
машины, и ты уехала? Неужели это все?
— Мне бы очень хотелось, чтобы это было «все»! — в отчаянии
воскликнула Джулия. — Зак хотел, чтобы все было именно так, и я знала об этом.
Но, к несчастью, мне понадобилось все испортить. Мало того, что я разревелась,
как последняя дура, я еще и сказала, что люблю его! Он не желал моих признаний,
я знаю, накануне я уже говорила ему об этом, и тогда он сделал вид, что ничего
не слышал. А вчера все получилось еще хуже. Мало того, что я сама унизила себя,
но и он… он… — Дальше Джулия продолжать не смогла — ее душили стыд и обида.
— И что же он сделал? — мягко спросила Кэтрин. Джулия
заставила себя посмотреть на подругу и, стараясь говорить как можно
бесстрастнее, ответила:
— Он улыбнулся, как обычно улыбается взрослый человек, глядя
на неразумное дитя, и сообщил мне, что я, оказывается, его не люблю, что я себе
это внушила только потому, что не понимаю разницы между сексом и любовью. Он
сказал, чтобы я возвращалась домой и как можно скорее его забыла. Должна
заметить, что его последнее, желание полностью совпадает с моим.
Ее слова поразили и озадачили Кэтрин. Нахмурившись, она
резко сказала;
— Странно, что человек, которого ты мне описала, мог повести
себя таким гадким и бессердечным образом.
— Мне это тоже показалось странным, — согласилась Джулия,
снова чувствуя себя глубоко несчастной. — Тем более что временами мне начинало
казаться, что я ему тоже небезразлична Иногда у него в глазах появлялось такое
выражение, как будто . — Джулия осеклась, злясь на себя за собственную глупость
и доверчивость. — Если бы я могла вернуть время назад, я бы повела себя совсем
по-другому. Я бы сделала вид, что очень радуюсь предстоящему отъезду. Я бы
поблагодарила его за замечательное приключение и уехала! Вот как мне надо было
поступить… — Нарисованная ею же самой сцена настолько живо предстала перед
глазами, что она снова замолчала и медленно покачала головой, как бы полностью
опровергая свои же собственные слова. Внезапно пришедшая ей в голову мысль
значительно улучшила ее настроение. — Нет, это было бы невероятно глупо с моей
стороны. И совершенно не правильно, — подумала она вслух.
— Но почему? Ты бы избавила себя от ненужного унижения, —
напомнила ей Кэтрин.
— Может быть. Но потом я бы всю жизнь казнила себя за это и
думала, что могло бы быть, если бы он тоже сказал, что любит меня. Я бы винила
себя за то, что упустила возможность уговорить его взять меня с собой и вместе
искать настоящего убийцу. В конце концов я бы возненавидела себя за то, что не
призналась ему в любви, что не предприняла никакой попытки изменить конец этой
истории. Конечно, мне тяжело осознавать, что Зак совсем не любит меня. Мысль об
этом причиняет мне боль, но эта боль несравнима с тем, что я бы испытывала,
если бы не использовала свой шанс.
Слова Джулии настолько потрясли Кэтрин, что ей понадобилось
некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Джулия, я, наверное, никогда не перестану тебе удивляться.
Ты права абсолютно во всем, но если бы я вдруг оказалась на твоем месте, мне
понадобились бы годы, чтобы все это осознать и посмотреть на вещи объективно.
Ты только подумай — этот человек похитил тебя, соблазнил после того, как ты
спасла его жизнь, лишил тебя девственности, а в благодарность за все это унизил
и отослал домой на растерзание фэбээровцам и журналистам. Да из всех
бессердечных мерзавцев…
— Пожалуйста, не надо развивать эту тему, — взмолилась
Джулия, но теперь на ее лице снова появилась прежняя улыбка, — а не то я снова
рассержусь и не смогу «смотреть на вещи объективно». Не говоря уж о том, —
добавила она, — что меня никто не соблазнял.
— Исходя из того, что ты мне рассказала, я просто не могу
подобрать другого слова. Может быть, ты меня просветишь? Глядя на потухший
камин, Джулия прошептала:
— Я хотела, чтобы он соблазнил меня. Ты даже не
представляешь, как я этого хотела.
— Скажи, а если бы он признался, что любит тебя, — после
непродолжительного молчания спросила Кэтрин, — ты действительно бы смогла
отказаться от своей семьи, работы, от всей своей прежней жизни и скрываться
вместе с ним?
Ответ Джулии был выразителен и лаконичен:
— Да.
— Но ведь тогда ты бы стала сообщницей, или как там они
называют людей, которые помогают преступникам.
— Я не думаю, что кто-нибудь стал бы судить жену за то, что
она присоединилась к своему мужу.
— О Господи! — в ужасе воскликнула Кэтрин. — Джулия, что ты
такое говоришь? Неужели ты бы вышла за него замуж?
— Я не понимаю, почему именно тебе в это так трудно
поверить.
— Что ты имеешь в виду?
Джулия продолжала смотреть на подругу с грустной, понимающей
улыбкой.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Кэтрин. Теперь
твоя очередь исповедоваться.
— В чем?
— В том, зачем ты вернулась в Китон. Раньше ты постоянно
рассказывала мне, что хочешь заставить Теда прислушаться к твоим словам и
желаниям, а сегодня ты кротко и безропотно сносила все его оскорбительные и
несправедливые выпады. Почему?
Глава 47
Стушевавшись под пристальным взглядом Джулии, Кэтрин
потянулась за чайником и налила себе уже почти остывшего чаю. Ее рука слегка
дрожала.
