— Учить их — это все равно что дарить чудо, которое держишь
в руке.
Зак проглотил уже знакомый комок, снова подступивший к
горлу, и попытался говорить как можно беспечнее:
— Вы сами настоящее чудо, мисс Мэтисон. Джулия рассмеялась.
— Нет, не я. А вот Дебби Сью Кэссиди может стать чудом. —
Так как ее последняя реплика явно заинтриговала Зака, она продолжала:
— Ей тридцать лет, начиная с шестнадцати она работает
горничной у миссис Нельсон. Дебби необычайно способна, восприимчива и обладает
колоссальным воображением. Она хочет когда-нибудь написать книгу. — Не
правильно истолковав улыбку Зака, Джулия добавила:
— Не нужно смеяться. Она действительно способна на это.
Во-первых, потрясающе «начитана» для человека, который до недавнего времени
вообще не умел читать. Она все время берет в библиотеке и слушает звукозаписи
книг. Я слышала, как миссис Нельсон рассказывала об этом отцу. Она говорила,
что когда ее дети были маленькими, то могли слушать рассказы Дебби часами.
Именно поэтому я оказалась в Амарилло в тот день, когда мы встретились, —
закончила она, забираясь обратно на табурет и возвращаясь к записям в блокноте.
— Я пыталась раздобыть немного денег на дополнительные учебные пособия. Они
довольно дешевые, но деньги все равно нужны.
— Ну и как, тебе удалось достать денег?
Джулия кивнула, улыбнулась ему через плечо и снова взялась
за карандаш.
Испытывая непреодолимую потребность все время хоть как-то
касаться ее, Зак положил ей руку на плечо и нежно ущипнул за ухо. Джулия весело
рассмеялась, склонила голову набок и потерлась щекой о его пальцы.
Этот простой, милый жест нанес решающий удар по настроению
Зака. Он безжалостно напомнил ему о том, что сегодняшняя ночь ляжет
водоразделом между таким прекрасным настоящим и мрачным будущим, в котором уже
никогда не будет Джулии, ее обворожительной улыбки, ее ласкового голоса… Ему,
конечно, следовало бы позволить ей уехать сегодня утром, но он не смог
отпустить ее с ненавистью в душе. Теперь же пора подумать о том, что чем дольше
они будут вместе, тем труднее окажется расставание. Правда, решение отправить
ее домой завтра ускоряло и его собственный отъезд из Соединенных Штатов — ведь
по возвращении ее наверняка подвергнут самому тщательному и дотошному допросу.
Но Зак вынужден был пойти на этот риск — главное, чтобы Джулия больше не
подвергалась опасности. Ведь в следующий раз тревога может оказаться отнюдь не
ложной.
Изо всех сил пытаясь справиться с обуревавшими его мрачными
чувствами, Зак сказал:
— Что бы мы ни решили устроить сегодня вечером, пусть это
будет что-то необычное. Праздничное.
Ему понадобились все его актерские способности, чтобы
произнести эти слова с улыбкой и как можно более беззаботно, дабы Джулия не
догадалась о его планах.
Джулия поразмыслила несколько секунд и улыбнулась в ответ.
— Как насчет ужина при свечах с танцами? Сделаем вид, что
это самое настоящее свидание. Я надену что-нибудь нарядное, — добавила она,
чтобы придать своей идее еще больший вес в его глазах. Но в этом не было
никакой нужды — Зак поддержал ее с неожиданным энтузиазмом.
— Прекрасная мысль, — тотчас же произнес он и взглянул на
часы. — Я приму душ в твоей комнате и «заеду за тобой» через полтора часа. Тебе
хватит этого времени?
Джулия весело рассмеялась:
— Вполне. Думаю, что часа за глаза хватит для любых
метаморфоз моей внешности, которые мне придут в голову.
Глава 42
Несмотря на последнее утверждение, Джулия решила произвести
неотразимое впечатление на Зака, а потому провела за своим туалетом гораздо
больше часа.
Волосы были одним из ее главных достоинств, и кроме того,
они совершенно очевидно нравились Заку. Учитывая все это, Джулия уделила особое
внимание своей прическе. Вымыв и высушив волосы, она тщательно расчесала их на
косой пробор и уложила так, чтобы они обрамляли ее лицо и небрежными волнами
спадали на спину. Оставшись вполне довольна результатом, Джулия достала из
шкафа мягкое вязаное платье яркого кобальтового цвета с белыми атласными
манжетами и блестящими хрустальными пуговицами. Правда, когда она натянула его
на себя, то обнаружила на спине глубокий овальный вырез. Обманчивая простота
фасона придавала платью особую пикантность, и Джулия тоже невольно
почувствовала себя обольстительной. И все же, глядя в зеркало, она заколебалась
— есть ли у нее право надевать такое дорогое платье, принадлежащее незнакомой
женщине.
Но с другой стороны, у Джулии не было выбора. Она выехала из
Китона в джинсах и, никак не рассчитывая на подобные приемы, не захватила с
собой чулок. Заимствовать же чужое белье Джулия никак не могла. Так что длинная
юбка должна была скрыть этот недостаток в ее одежде. Все остальные наряды были
либо слишком короткими, либо чересчур экстравагантными. Опять влезать в брюки
ей не хотелось. Принеся мысленные извинения хозяйке гардероба, Джулия решила
остаться в этом замечательном синем платье.
Предприняв второй рейд в глубины стенного шкафа, она
извлекла пару синих туфелек, которые пришлись ей как раз впору. Довольная
достигнутыми результатами, Джулия слегка взбила волосы и еще раз взглянула на себя
в зеркало.
Приглушенные тени и тушь сделали ее глаза еще более
выразительными, а румяна подчеркнули высокие скулы и красивый овал лица, но не
это придавало сегодня Джулии особый шарм, не потому так ярко сверкали ее глаза.
Джулию согревала и будоражила мысль о том, что через несколько минут она увидит
Зака, и у них впереди будет долгий, замечательный вечер. Как бы там ни было, но
она и сама понимала, что никогда не выглядела так потрясающе. Закончив красить
губы, Джулия немного отступила от зеркала, улыбнулась своему отражению и
направилась к двери. По дороге она успела подумать о том, что нужно обязательно
узнать адрес этого дома и прислать чек за использованную ею косметику, а также
услуги химчистки.
В гостиной уже горели свечи, в камине пылал яркий огонь, а
Зак стоял у стойки с бутылкой шампанского. В великолепно сидящем темно-синем
костюме, ослепительно белой рубашке и узорчатом галстуке он казался настолько
красивым, что у Джулии невольно перехватило дыхание. Открыв рот, чтобы что-то
сказать, она вдруг вспомнила, что однажды видела его таким элегантным, и
испытала знакомое чувство боли и обиды из-за допущенной по отношению к нему
несправедливости. Тогда по телевизору показывали церемонию вручения «Оскаров»,
и он поднимался на сцену, чтобы получить «Оскара» за лучшую мужскую роль. В тот
вечер на нем были черный смокинг, белая рубашка с застроченными складками и
черный галстук-бабочка. Джулия по сей день помнила, какое неизгладимое
впечатление он на нее произвел — высокий, красивый, мужественный, искушенный.
Она, правда, уже успела забыть, что именно он говорил, но это, несомненно, было
что-то очень остроумное, потому что все сидящие в зале рассмеялись и продолжали
смеяться до тех пор, пока он не ушел со сцены.
