— После того как мистера Бенедикта обвинили в убийстве Тони
Остина, один его близкий друг решил, что будет лучше, если на этот раз его
интересы будем защищать мы.
Высвободив вспотевшую ладонь из цепкого рукопожатия
адвоката, Эмили спросила:
— Вы сможете забрать его из тюрьмы сегодня?
— Боюсь, что нет. Однако если вы согласитесь вместе со мной
отправиться в полицию и повторить там ту историю, которую только что рассказали
нам, то это значительно ускорит его освобождение.
Эмили кивнула. В ее измученном мозгу одна за другой
проплывали жуткие картины, врезавшиеся в память на всю жизнь: Зака в наручниках
уводят из здания суда… Зака избивают во время ареста в Мехико… И все это за
преступления, которых он не совершал! За преступления, косвенная вина за
которые лежит на ней.
— Я не понимаю, почему они не могут его освободить сегодня
же, — чуть не плача, сказала она и добавила:
— Мы подождем в приемной.
После того как Эмили с мужем вышли из кабинета, Джон Силинг
обменялся улыбками со своими партнерами и потянулся к интеркому.
— Сьюзан, немедленно соедините меня с капитаном Джоргеном.
Потом позвоните в Чикаго Мэтью Фаррелу и скажите его секретарше, что дело
первостепенной важности. После этого дозвонитесь прокурору Уильяму в Амарилло,
штат Техас. Да, и закажите три билета на завтра, на первый утренний рейс в
Амарилло.
Пять минут спустя загудел селектор.
— Капитан Джорген у телефона, мистер Силинг. Линия 1.
— Спасибо. — Силинг нажал кнопку. — Капитан, — жизнерадостно
поинтересовался он, — не хотите ли стать новым комиссаром полиции, а заодно
прославиться во всех средствах массовой информации? — Судя по всему, ответ
вполне удовлетворил Силинга, потому что его улыбка стала еще шире. — Все, что
мне нужно, — это пара человек, которые бы смогли оформить заявление, касающееся
смерти Тони Остина и Рейчел. Скорее всего, это произойдет через день-два.
Выслушав ответ капитана, адвокат удовлетворенно кивнул:
— Я знал, что вы сможете это устроить. Мы будем у вас через
сорок пять минут.
Как только он повесил трубку, на селекторе зажглись еще две
лампочки.
— Мистер Фаррел на второй линии, и прокурор Уильям Уэсли —
на третьей, — сообщил бесстрастный голос секретарши.
Силинг нажал кнопку два и заговорил резко изменившимся,
уважительным голосом:
— Мистер Фаррел, вы просили постоянно держать вас в курсе, и
я звоню, чтобы сообщить, что только что дело Захария Бенедикта приняло
совершенно неожиданный оборот.
Мэтт повернулся спиной к собравшимся в его чикагском офисе
членам исполнительного комитета международной корпорации и, с трудом сдерживая
волнение, спросил:
— Какой именно оборот?
— В данный момент в нашей приемной сидит Эмили Макдэниелс.
Вчера вечером ее отец признался в том, что убил Рейчел Эванс и Тони Остина.
Сейчас он в местной больнице — проходит освидетельствование у психиатра. Эмили
Макдэниелс уже сделала заявление и передала нам пистолет, из которого был убит
Остин.
— Детали вы сможете сообщить мне позднее. Когда освободят
Зака?
— Завтра мы вылетаем в Техас и передадим местному прокурору
заявление Макдэниелс. Мы попытаемся убедить его рассмотреть это дело без
промедления. Если нам повезет и судья подпишет документы без всяких проволочек,
то мы завтра же сможем передать их в Апелляционный суд. После этого Бенедикта
смогут освободить под залог.
— Залог? — резко переспросил Мэтт. — Но почему? Знакомые
грозные нотки в голосе Фаррела заставили Силинга поежиться.
— Потому что, независимо от того, виновен он или нет, убежав
из тюрьмы, он нарушил техасские законы. С юридической точки зрения он совершил
преступление. И прокурор Амарилло имеет полное право держать его в тюрьме до
тех пор, пока не будет принято какое-то определенное решение по этому поводу.
Нам придется очень постараться, чтобы он этим правом не воспользовался. Думаю,
что мы будем делать основной упор на то, что избиение в аэропорту Мехико,
которое к тому же транслировалось практически по всем телеканалам, было вполне
достаточным возмездием за побег из тюрьмы, где он отбывал наказание за
преступление, которого не совершал. А дальше все будет зависеть от настроения
прокурора. Он может согласиться с нами и отпустить Бенедикта на все четыре
стороны, а может и заартачиться.
— В таком случае, — твердо сказал Мэтт, — позаботьтесь о
настроении прокурора.
— Хорошо.
— Если же возникнут какие-то трения с властями, я хочу,
чтобы обо всем узнали журналисты. Тогда полиции и прокуратуре волей-неволей
придется с нами сотрудничать.
— Понятно, мистер Фаррел. Мы с партнерами вылетаем в
Амарилло, завтра утром.
— Не завтра утром, а сегодня вечером, — поправил его Мэтт. —
Я встречу вас там.
Повесив трубку прежде, чем Силинг успел что-либо возразить,
Фаррел нажал клавишу интеркома.
— Элеонора, отмените все мои встречи на завтра и
послезавтра, — лаконично распорядился он. Джон Силинг повернулся к партнерам:
— Кажется, я наконец понял, что общего у Фаррела и
Бенедикта. Они оба — чрезвычайно беспокойные клиенты.
— Зато платят большие гонорары, — улыбнулся один из
адвокатов.
Силинг кивнул и мгновенно переключился на деловой тон.
— Итак, джентльмены, начнем отрабатывать наши деньги. — С
этими словами он снова снял телефонную трубку и нажал кнопку номер три.
— Мистер Уэсли, — теперь голос Силинга был одновременно
приятным и очень твердым, — насколько я понимаю, ваш предшественник, Элтон
Петерсон, пять лет назад вел дело Захария Бенедикта. Мне бы не хотелось вас
огорчать, тем более, я понимаю, в этом нет вашей вины, но, судя по всему, имела
место чудовищная судебная ошибка. Мне необходима ваша помощь, чтобы исправить
ее как можно скорее. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы журналисты по
достоинству оценили вашу оперативность в столь деликатном деле. Правда,
независимо от того, какое решение вы примете, Захарий Бенедикт будет выглядеть
в сложившейся ситуации мучеником и героем. А журналисты, естественно, будут
требовать крови тех лиц, из-за кого пострадал совершенно невинный человек. И
мне бы очень не хотелось, чтобы это была ваша кровь.
Джон Силинг сделал паузу, терпеливо выслушав все, что ему
говорил человек на другом конце провода.
— О чем это я вам рассказываю? Почему бы нам не обсудить это
сегодня за ужином? Часов в семь вас устроит?
