А завтра… Завтра ничего этого уже не будет.
Как сможет она жить без него? Каждый раз, когда они любили друг друга, у нее возникало ощущение, что Мэтью становился частью ее. И оставить его означало расстаться с частью самой себя.
Уставшие, они опустились на колени, спина Мэтью была влажной и горячей. К запаху пота, витавшему вокруг них, примешивался тонкий запах мускуса. Закрыв глаза, Мэтью прижался лбом ко лбу Грейс, втянул глоток воздуха. Она нежно пригладила его растрепавшиеся темные пряди. Ее сердце постепенно восстанавливало естественный ритм. Говорить не хотелось, да к тому же это казалось совершенно излишним. Они молча наслаждались близостью.
И вдруг Грейс вспомнила о том, что уже завтра им придется расстаться.
Как она сможет жить без этого? Она никогда не найдет такого мужчину, как Мэтью. Инстинктивно ее пальцы сильнее впились в его плечи, как будто она не хотела выпускать Мэтью из своих рук. Потом Грейс заставила себя разжать руки.
Какой смысл отрицать судьбу, если она уже давно управляла их жизнями? Они должны расстаться, и это было понятно с самого начала.
Ее тело немного болело, глаза снова наполнились слезами. Прикоснувшись рукой к щеке Мэтью, Грейс ощутила легкое покалывание – хотя он брился перед обедом, его подбородок уже успел покрыться щетиной. Утром ее лицо будет гореть от прикосновения его щек так, как будто она натерла его песком. Что ж, Грейс ничего не имела против этого. Она даже хотела заполучить эти отметины.
– Я люблю тебя, Грейс. – Он поднял голову и стал внимательно вглядываться в ее лицо, как будто хотел навсегда запечатлеть его в своей памяти.
– И я люблю тебя, – проговорила она. Похоже, им был сейчас необходим этот обмен клятвами и признаниями в любви. Если раньше Грейс никак не могла произнести эти слова, то теперь они лились из нее неудержимым потоком. – Ты заставил меня забыть обо всем. Для меня в жизни существуешь только ты.
Наклонившись вперед, она поцеловала Мэтью в губы. Она хотела бы соблазнять его, пользоваться его телом с той же безжалостностью, какую он только что продемонстрировал ей сам. Но любовь не позволяла Грейс так поступать. Ее губы сделались мягче, ее поцелуй выражал бесконечную нежность, кротость и заботливость, а не эгоистическое желание обладать и властвовать.
Когда они занимались любовью, Мэтью всегда властвовал, а она подчинялась. Теперь же, наоборот, Грейс заставила Мэтью подчиниться себе.
Завтра они расстанутся, и ей хотелось сделать так, чтобы Мэтью навсегда сохранил память о ней. Пусть и в его душе эти минуты отзываются незабываемым блаженством.
«Не торопись, Грейс, не спеши, – говорила она себе. – Пусть каждое мгновение вызреет и расцветет, пусть останется в памяти дрожью тела, наслаждением и восторгом».
Ее руки и губы продолжали блуждать по его телу, исследовать его с одержимостью ученого, полностью отдающегося своему делу. Он подчинялся ей, делал то, что она хотела, давал ей ту свободу, которой она так жаждала.
Ладони Грейс замерли на его спине. Она окинула внимательным взглядом рисунок из белых шрамов. Мэтью немало пришлось вынести. Как могла чья-то жестокая рука осквернить эту сияющую плоть, изуродовать красоту, причинить такую боль. Ее губы прижались к шраму, который был самым большим и бежал от левого плеча к правому бедру.
Ощутив ее губы на своей спине, Мэтью вздрогнул, как будто Грейс ударила его.
– Грейс, не нужно… – зашептал он испуганно. Она быстро прижалась к его спине щекой.
– Но я хочу.
– Моя спина не самое приятное зрелище, – глухо проговорил он. Его мышцы напряглись.
– А мне нравится, – низким хриплым голосом сказала Грейс. – Эти шрамы украшают тебя. Они говорят о том, что ты прошел через жестокое испытание и выжил. Они говорят о том, что ты мужчина. Они часть тебя, часть мужчины, которого я люблю.
Какое-то время его тело все еще оставалось жестким, неподатливым, как будто сопротивлялось ее прикосновениям. Но потом Мэтью начал расслабляться, понимая, что Грейс приняла его таким, каким он был, с физическими изъянами и болезненной восприимчивостью.
Ей хотелось целовать его. Целовать везде, во всех местах.
Сначала эта идея показалась даже самой Грейс неприемлемой, и она на мгновение остановилась, но ее руки действовали независимо от нее. Ее губы жаждали того, о чем она не позволяла себе раньше и думать. Эта ночь была последней для них, и Грейс хотела переступить через все то, что в обыденной жизни называлось грехом, а на ее языке означало только любовь к Мэтью.
– Ляг на спину, – сказала она.
Как ни странно, но ее просьба не вызвала удивления у Мэтью, сопротивляться и возражать он тоже не стал. Приподнявшись на локтях, он раздвинул ноги в стороны. И теперь Грейс могла приступить к своему пиру, которого так жаждала.
Когда ее теплые влажные губы сомкнулись, по телу Мэтью пробежала судорога.
– Господи! – вырвалось у него. Она подняла голову:
– Разве тебе не нравится?
Грейс постоянно задавала ему этот вопрос с тех пор, как они стали любовниками. Теперь она смотрела на Мэтью и думала о том, что больше уже не стесняется его и даже не волнуется.
– Грейс, это… – Он не мог подобрать слов, чтобы дать определение тому, что делала Грейс.
Оставив Мэтью бороться со своим замешательством, Грейс снова опустила голову и провела языком по его члену, от кончика до основания. Он был влажным и пах мускусом. Интересно, подумала Грейс, какой вкус ощущал Мэтью, когда целовал ее там.
Она снова лизнула его и ощутила сильное возбуждение. Мэтью запрокинул голову и тихо застонал, но не пошевелился. Повинуясь своему внутреннему голосу, Грейс полностью вобрала в себя его жаждущую плоть.
Он был большим, горячим и шелковистым на ощупь.
Мэтью дрожал в ее руках и тихо стонал. Этот большой и сильный мужчина теперь полностью находился в ее власти. И зависел от ее милости.
– Господи, Грейс, я люблю тебя, – пробормотал он. Его пальцы заскользили по ее голове, сплелись с ее волосами. – Как я люблю тебя!
Уверенно и спокойно Грейс продолжала ласкать его, как будто всегда знала, как доставить удовольствие мужчине. Это внутреннее знание не подвело ее – Мэтью нравилось все, что она с ним делала. Иногда она останавливалась, чтобы дать ему время передохнуть.
Она любила его. И хотела сделать для него все, что было в ее силах.
Наконец Мэтью взял Грейс за руки и подтянул к себе. По тому, как пульсировало его тело, она догадалась, что он уже был близок к завершению. Она облизнула губы – этот вкус запомнится ей на всю жизнь.
Его руки сильно дрожали, когда он поднял ее, а потом посадил на себя сверху. Она закрыла глаза, а Мэтью, задыхаясь от наслаждения, втянул в легкие воздух. Ощущение того, что они любили друг друга в последний раз, обостряло их чувства.
