– Будь ты проклят навеки, – прошептала она и снова закрыла глаза.
Она ждала боли.
– Господи, и они еще называют женщин слабым полом! – Гнев герцогини переходил в ярость, ее нервы были натянуты. – Мне придется сделать это самой.
– Да, в наши дни трудно найти хороших слуг, – тихо заметила Верити.
Она открыла глаза и увидела, как герцогиня вырвала нож из руки юноши.
Кайлмор говорил, что его мать не остановится ни перед чем. Она не откажется от унижения и издевательства над жалкой шлюхой. Надеяться не на что.
Человек, которого Верити любила, называл ее самой смелой из всех, кого он знал. Она отказывалась встретить свою судьбу как хныкающая жалкая трусиха. Она не будет кричать, вопить, просить пощады. Она знала это. Даже царапина на щеке жгла ее как огонь, а худшее было еще впереди. Но она сохранит свою гордость насколько сможет.
Гордость не спасет ее, но гордость – это все, что у нее есть. Верити выпрямилась, как будто это она была герцогиней, а мать ее любовника – дешевой проституткой.
Что-то слегка похожее на восхищение мелькнуло в остекленевших глазах герцогини, таких же ярко-синих и красивых, как у Кайлмора.
– Должна признать, ты достойный противник.
– Это ничего не изменит, – сказала Верити как можно спокойнее. Мольбы никогда не помогают. Может быть, поможет презрение. – Повторяю, мы с его светлостью расстались навсегда. Он поклялся, что не станет преследовать меня.
– Даже если это так, я заслуживаю какого-то отмщения за то беспокойство, которое ты мне причинила, – с торжеством сказала герцогиня.
– Пыток и изнасилования?
– Эти вещи связаны между собой. – Герцогиня погладила лезвие ножа и посмотрела на свою жертву. – Пожалуй, я выколю тебе глаз.
Ком встал в горле Верити.
– Вы ослепите меня? – возмутилась она.
– Нет. Один глаз я оставлю. Я хочу, чтобы ты видела, что я делаю. Опасно ставить себя выше тех, кто лучше тебя.
– Вы не лучше меня, – отрезала Верити. Ярость побеждала страх. Только ярость давала ей силы спокойно стоять в ожидании пытки. – Вам это не сойдет с рук. Я прибегну ко всей силе закона.
Верити удивило и немного испугало, когда герцогиня рассмеялась, звонкий и приятный звук нарушил тишину.
– Я – герцогиня Кайлмор. Ты – любовница моего сына, простолюдинка. Закон не станет считаться с тобой. Если только я не решу выслать тебя из страны за проституцию.
– Да вы просто дьявол, – ужаснулась Верити.
«Пусть это произойдет быстро», – молила она Бога, хотя знала, что герцогине хочется как можно дольше продлить ее мучения.
Сила духа – это все, что оставалось у Верити. Она закрыла глаза и ждала.
Герцогиня была совсем рядом, Верити услышала шуршание шелкового рукава, герцогиня отвела руку в сторону для удара.
Затем мгновенная тишина, и холодный, властный, любимый голос прорезал окружавший ее туман кошмара:
– Пролей хотя бы каплю ее крови, и я застрелю тебя на месте.
Глава 25
Отчетливо произнесенные слова Кайлмора вырвали Верити из беспросветной темноты, в которую она погрузилась.
Он не мог появиться здесь, чтобы спасти ее. Такие невероятные подвиги совершаются только в волшебных сказках. Должно быть, от страха и горя она сошла с ума.
Но когда Верити открыла затуманенные глаза, Кайлмор, такой же надменный, как и всегда, направлялся к ней. От его ярости дрожал даже воздух.
Он был одет во все черное, от шелковой рубашки до длинного пальто, достававшего до земли.
На фоне черной одежды его лицо было бледным и напряженным. Одна рука небрежно касалась рукоятки кинжала, висевшего на поясе, а в другой Кайлмор держал тяжелый пистолет, нацеленный на мать и Смитсона.
Ахнув, герцогиня обернулась.
– Джастин, не будь смешным. Ты не можешь угрожать родной матери.
Она сказала это вполне рассудительно. Исступленно жаждавшая мести гарпия, какой она только что была, исчезла. Герцогиня торопливо спрятала смертоносный серебряный нож в складках своих юбок.
Дикая ярость была в улыбке герцога, когда он остановился в нескольких футах от матери.
– Я могу и угрожаю вам, мадам. – Он взглянул в сторону Верити. – Ты не пострадала, mo cridhe?
– Нет, – прошептала Верити.
Все еще дрожа, она смотрела на Кайлмора полными слез глазами.
Она была спасена. Он никогда никому не позволит обидеть ее. Верити знала это так же хорошо, как знала, что жить – значит дышать.
– У тебя кровь на лице, – указал он, и в его голосе было столько нежности.
– Всего лишь царапина, – неуверенно сказала Верити.
В сравнении с тем, что собиралась с ней сделать герцогиня, этот неглубокий порез ничего не значил.
– Надеюсь. Иначе кто-то дорого заплатит за это. – Скрывая свои чувства, Кайлмор вновь сурово посмотрел на мать.
Герцогиня встретила его взгляд с презрительной гримасой на лице.
– Ты ничего мне не сделаешь, у тебя смелости не хватит.
Очевидно, она решила, что бравада – лучший способ выйти из создавшегося положения.
– Проверьте, – сказал он тем же внушающим ужас спокойным голосом.
Но герцогиня не поняла предупреждения. Торжествующая улыбка скривила ее губы.
– Ты забыл, что со мною четверо, а ты один.
Властная манера Кайлмора не изменилась.
– Четыре человека, которые скоро будут арестованы, и каждое слово их показаний будет приговором для вас.
Он сделал знак кому-то, находившемуся позади него. И из придорожных зарослей вышли восемь вооруженных слуг. Среди них Верити узнала Хэмиша, Энди и Ангуса.
– Джастин, подумай о скандале! – резко сказала герцогиня.
– Да, подумайте об этом, – с удовлетворением ответил он.
Неслышно и ловко люди Кайлмора взяли на мушку юношу, который чуть не изрезал Верити, и того типа, который охранял пугающе неподвижное тело Бена.
Герцог взглянул на громилу, который все еще удерживал Верити.
– Если надеешься дожить до следующей минуты, отпусти ее.
В его голосе была такая властность, что через мгновение Верити была свободна. От внезапности освобождения она не устояла на ногах, покачнулась и жадно глотнула воздух, чтобы преодолеть неожиданное головокружение.
Кайлмор успел поддержать ее.
– Господи, mo leannan, что они с тобой сделали? – тихо прошептал он.
