Эрит ответил с откровенностью, поразившей его самого:
— Понятия не имею. Но я хочу вас.
В сверкающих глазах Оливии мелькнула боль.
— А я не хочу.
— Я могу заставить вас. — В надломленном голосе Эрита звучало глухое отчаяние. Грудь его тяжело вздымалась, словно ему не хватало воздуха.
— Нет, не можете.
— Оливия, — прошептал Эрит.
Он почувствовал, как куртизанку охватила дрожь. Что это? Холод? Страх? Или… желание? Граф и сам не знал, но когда придвинулся ближе, Оливия не отшатнулась.
— Нет, Эрит. — Ее голос упал до еле слышного шепота. Теплое дыхание коснулось холодных губ графа.
— Да, — так же тихо шепнул он, обхватив ладонью ее подбородок.
На мгновение дождь и ветер вдруг затихли. Исчезли холод и непогода, осталась лишь женщина и обещание поцелуя.
Оливия тихонько застонала, когда губы Эрита прижались к ее губам. Граф не услышал бы ее стон, если бы не стоял так близко. Всего на миг он замер, наслаждаясь вкусом ее прохладной кожи и свежестью дождевых капель, а затем медленно отстранился. Поцелуй прервался, но губы помнили его сладость.
Густые ресницы Оливии затрепетали, глаза открылись, и Эрит вдруг увидел ту прелестную юную девушку, которой Оливии так и не суждено было стать.
И тотчас ее оцепенелость сменилась ужасом.
— Вы поцеловали меня.
— Да, — беспомощно признал Эрит, умирая от желания.
— Уберите от меня руки. — Голос Оливии дрожал.
Иронично-покорным жестом Эрит выпустил ее плечи. Оливия пыталась отгородиться от него, прикрываясь маской холодной отчужденности, но она была слишком уязвима.
Эрит мог гордиться победой. Хотя бы временной.
Отпустив Оливию, он снова почувствовал промозглую сырость и зябко поежился. Лил холодный дождь, ветер усилился. Сердце его грохотало в такт раскатам грома. Земля поддеревьями раскисла, превратившись в вязкое месиво. Ледяные струи воды хлестали его по лицу и затекали за воротник. Его щегольской галстук промок насквозь.
— Я собираюсь вернуться в дом. Не преследуйте меня.
— Позвольте мне проводить вас до кареты. — В этот ненастный день парк был безлюден, но Эриту не хотелось отпускать Оливию одну.
Она издала короткий смешок, похожий на сдавленное рыдание.
— Я хочу пройтись.
— Пожалуйста, не глупите. — Эрит попытался взять ее за руку, но Оливия отступила.
— Будьте так добры, позвольте мне хотя бы в этом поступить по-своему. — Она резко повернулась, волоча намокшие юбки, сменившие цвет с зеленого на черный. Расправив плечи и, высоко вскинув голову, она вышла из-под деревьев под дождь.
Эрит не мог позволить ей уйти, так ничего и не решив. К своему собственному изумлению, он произнес слова, которые никогда бы не смог выговорить:
— Оливия, пожалуйста, не покидайте меня.
На краткий миг она повернулась. Надменное выражение слетело с ее лица. Казалось, она охвачена глубоким волнением. Потом, глухо пробормотав про себя проклятие, она подобрала юбки и отвернулась. Эрит в отчаянии смотрел, как Оливия бежит по размякшей от воды земле и исчезает в серой пелене сумерек.
Глава 12
Дверь спальни с шумом распахнулась, всколыхнув яркие занавески с вышитыми павлинами и пионами; оконные стекла жалобно задребезжали.
В дверном проеме показался граф Эрит — огромный, сильный, охваченный отчаянием. Таким Оливия оставила его в парке. Казалось, он принес с собой бурю.
С тяжелым вздохом Оливия глубже погрузилась в остывающую ванну, держа перед собой словно щит полный бокал бренди. Горничная пронзительно взвизгнула и уронила кувшин, из которого ополаскивала волосы госпожи. Фаянсовый сосуд разлетелся вдребезги, залив водой все вокруг.
— Боже мой, мисс! — воскликнула Эми. Переведя испуганный взгляд на Эрита, она присела в неуклюжем реверансе. — Милорд.
— Выйдите, — приказал граф девушке, стоя в дверях. Мокрые черные волосы облепили его лицо, с одежды ручьями стекала вода. Лихорадочно блестевшие серые глаза неотрывно смотрели на Оливию.
Эми, слишком испуганная, чтобы расслышать предупреждение в ровном голосе графа, принялась бросать полотенца на залитый водой пол.
— Ох, как бы ковер не погиб…
— Я сказал, выйдите, — еще тише произнес Эрит. На этот раз Эми различила в его тоне угрозу. Выронив полотенца, она сделала еще один неловкий реверанс и поспешно ретировалась в гардеробную.
Оливия и граф остались одни. В сгустившейся тишине незримо витало воспоминание об удивительном поцелуе под дождем. Оливия вновь почувствовала терпкий вкус губ Эрита, холодное прикосновение рук. Граф с нежностью держал в ладонях ее лицо, словно касался драгоценного сокровища. Дрожащие губы Оливии приоткрылись, как тогда, в парке.
Тот убийственный поцелуй разделил ее душу надвое.
Даже вспоминать о нем было мучительно.
Прошло больше часа с тех пор, как она выбежала из парка под проливным дождем словно безумная. Ничего не видя от боли, она вышла, пошатываясь, на залитую водой улицу и уселась в пустую извозчичью пролетку. Оливия успела продрогнуть до костей, когда добралась до особняка на Йорк-стрит. Выскочив из обшарпанного наемного экипажа, она вбежала в дом, собираясь привести себя в порядок и немедленно уехать. Ей следовало исчезнуть до того, как вернется Эрит и станет донимать ее своими требованиями, расспросами и проклятой нежностью, от которой Оливия чувствовала себя потерянной, беззащитной и смущенной.
Рассудок и опыт подсказывали ей, что с графом нужно расстаться. Немедленно. Сию же минуту.
Так почему же она не уехала?
Оливия встретила отчаянный взгляд серебристых глаз, и ее словно пронзил электрический разряд. Что это? Тревога? Страх? Негодование? Что угодно, только не волнение. Ее пальцы сжали тяжелый хрустальный бокал.
Эрит вошел в комнату, подчеркнуто аккуратно закрыв дверь, что свидетельствовало о том, что он едва владеет собой.
— Вы все еще здесь, — тихо произнес он, стоя поодаль.
— Да.
Одним движением загорелой руки он стянул с себя мокрый галстук и швырнул на пол.
— Почему?
Силы небесные, Оливия не желала отвечать. Да и вряд ли смогла бы. Вдобавок это не имело смысла. Прежде она могла бы сказать, что осталась, желая поддержать славу королевы лондонских куртизанок, но теперь это было бы ложью. Возможно, это было неправдой с самого начала. К чему отрицать: ее влекло к лорду Эриту, как железные опилки притягивает к магниту.
«Я здесь, потому что вы поцеловали меня под дождем. Вы поцеловали меня так, словно я разбила вам сердце».
