Гидеон остановил экипаж на вершине холима. Внизу простирались поля, вдали серебрилось море.
Гидеон любит ее.
— Как здесь красиво!
Чариз отважилась сжать руку в перчатке вокруг его предплечья.
Поскольку он не отшатнулся, она наклонилась к нему, с умыслом потерлась об него грудью. И была вознаграждена, услышав, как он затаил дыхание.
Те страстные минуты в его объятиях многому ее научили. Чариз поняла, что может возбудить в нем желание, от которого он едва не сходит с ума. Что он может прикасаться к ней с глубочайшей интимностью. Что ощущение того, как тело ее мужа вонзается в нее, дарит ей восторг возбуждения, сильнее которого она никогда не знала в жизни.
Теперь ей был знаком запах его возбуждения, знакомы те звуки, что вырываются из его горла, когда он входит в нее, знакома сила, с которой он вталкивает себя в нее. Нельзя сказать, что опыт был приятен во всех отношениях. Он был груб, и она еще не привыкла к мужской страсти.
Он вколачивал себя в нее, словно кавалерийский отряд, атакующий вражеские позиции. Наверное, она должна бы испытать страх, даже ужас.
Однако каждое мгновение этой жаркой, потной схватки доставляло ей неизмеримое наслаждение. Ей нравилось чувство соединения их тел. Ей нравилось смотреть, как он становится рабом своего желания.
Она хотела, чтобы все повторилось вновь. И поскорее.
Рука его стала жесткой и напряженной под ее пальцами, но он не отстранился.
— Хорошо выбраться из города, — сказал Гидеон.
— Тебе досаждает обилие людей?
Чариз пристально посмотрела на него. Весь день он был поглощен своими мыслями, но признаков болезни он не проявлял. То, что случилось этим утром, явно его обеспокоило. Она не сомневалась в том, что он получил физическое удовлетворение. Но на душе у него было неспокойно.
— Немного.
Она не сразу поняла, что он ответил на ее вопрос.
— Лондон, должно быть, был для тебя кошмаром.
Он посмотрел вдаль над головами коней, и руки его сжали поводья.
— Да.
— Как тебе удалось это вынести?
Он пожал плечами.
— У меня не было выбора. Монарх приказал. Я подчинился. Я пил. Принимал опиум, когда алкоголь не помогал. Отменял все встречи, которые мог. Талливер и Акаш помогали.
— А теперь мы в Сент-Хельер.
Он улыбнулся.
— Поверь мне, переносить Сент-Хельер куда легче, чем Лондон.
— Не переживай. Скоро мы вернемся в Пенрин.
— Боже мой, мадам, вы говорите как жена.
— Я и есть жена, — тихо произнесла Чариз. — Хотела бы я, чтобы ты меня поцеловал.
Гидеон ничего не ответил. Чариз ждала, что он замкнется в себе, как это часто бывало. Но озорной огонек в его глазах заменил огонь чувственности.
Он закрыл глаза и прикоснулся губами к ее губам.
Чариз застонала от нетерпения и подалась ему навстречу. Никаких признаков обычного для него стремления избежать физического контакта не наблюдалось. Чариз мысленно возблагодарила Господа.
— Ты дразнишь меня, — хрипло проговорила Чариз.
— Есть немного. Сними шляпку, чтобы я мог сделать это, как подобает.
— Скорее, — сказала Чариз.
Он тихо рассмеялся и положил ей руку на затылок.
— Ты такая горячая, — пробормотал он.
— Тебе не нравится?
— Я этого не говорил.
— Гидеон…
— Тсс.
Нежная улыбка играла у него на губах. Очень нежно он прикоснулся губами к уголку ее губ. Он поцеловал ее в кончик носа. Коснулся губами ее подбородка. Между бровей.
— Поцелуй меня! — едва ли не со слезами воскликнула она.
Она не могла ждать.
— Я целую тебя.
Чариз дрожала от нетерпения.
— Поцелуй меня, как положено, — взмолилась она. — Или я сойду с ума.
— Мы оба сумасшедшие, — сказал Гидеон. — Да поможет нам Бог.
И так же внезапно мир обратился в пламя. Его губы накрыли ее губы с яростью страсти.
Она вскрикнула. Потом застонала от наслаждения. Она сдалась на его милость, приоткрыв губы.
Но он продолжал неукротимый натиск. Он просунул язык между ее губами. Затем лизнул их изнутри. Она замерла и напряглась.
Внезапно он поднял голову.
— Все в порядке, — ласково произнес Гидеон.
Чариз застонала и прильнула к нему.
— Какая сладкая маленькая женушка.
— Ты мучаешь меня, — сердито сказала Чариз, пытаясь поймать его губы губами.
— Ты мучила меня не один день. Я никогда не думал, что буду вот так тебя касаться.
— Но ты хотел?
Руки его скользнули вниз по ее спине, и он привлек ее к себе. Губы его, прижатые к ее губам, приоткрылись. Нежнее, чем раньше. Теперь она была готова принять в себя его язык.
Короткая атака. Отступление. Снова набег и более тщательное исследование.
За закрытыми веками вспыхнул ослепительный свет. Обжигающее наслаждение прокатилось по телу. Существовали лишь его губы, его язык, их обжигающее ласки. Она вскрикнула и прижалась теснее к нему, шире приоткрыв губы.
Он провел ладонями вверх и вниз по ее спине, и, где бы он ни касался ее, возникал новый жаркий водоворот чувств. Язычки пламени лизали ее кожу. И губы его, и язык продолжали властвовать над ее ртом, даря бесконечное наслаждение.
Робко она толкнула язык навстречу его языку. Он застонал от наслаждения и крепче сжал ее в объятиях. Язык ее осмелел, и вскоре то, что было его вторжением на ее территорию, превратилось в чувственный танец.
— Коляска не годится для занятий любовью, — сказал Гидеон.
— Вернемся в гостиницу?
Чариз прижалась к нему. Они любят друг друга. Чего еще желать?
Глава 18
Сидя напротив нее за столом с остатками ужина, который он заказал им в номер, Гидеон смотрел на жену. Эта гостиница была знаменита своей кухней. Но Гидеон не почувствовал вкуса пищи.
Все его помыслы, все его чувства занимала Чариз.
Прекрасная Чариз. Его восторг и его отчаяние.
На обратном пути в гостиницу она молчала. За ужином тоже почти не разговаривала и так же, как Гидеон, почти ничего не ела.
— Что заставило тебя передумать?
— Я не уверен, что передумал.
— Но теперь тебе нравится касаться меня.
— Больше, чем нравится.
