— Держись за мои плечи, — сказал Гидеон.
Чариз повиновалась. Мышцы его были наряжены. Плечи его были словно каменные, скользкие и шелковистые под ее пальцами.
Сердце его громко стучало. Она была готова к тому, что он завоюет ее, как сделал это сегодня утром. Но она обнаружила, что он намерен заставить ее умолять его о том, чтобы он овладел ею.
Он выдвинул бедра вперед. Она почувствовала, как ее влажную плоть внизу обдало жаром.
Наконец…
Она затаила дыхание и изо всех сил вцепилась в его плечи. Он хрипло дышал, на лоб упала прядь. На предплечьях его выступили вены.
Было что-то непередаваемо приятное в том, чтобы находиться в фокусе его предельно напряженного внимания. В прошлый раз, когда они занимались любовью, он растворился в страсти. Это возбуждало. Но то, что происходило сейчас, было глубже, чище, приятнее.
Он нажал чуть сильнее. Чариз вскрикнула, чувствуя, как растягивается нежная плоть, чтобы принять его.
Гидеон замер.
— Я делаю тебе больно? — хрипло спросил он.
Она подняла голову и быстро поцеловала его, потом еще раз, долго и страстно. Этим утром она почувствовала себя желанной, принцессой, которую холят и лелеют.
— Чариз?
— Не останавливайся, — прошептала она, вдавив пальцы в его плечи.
Он толкнул себя в нее. Ощущение было странным. Тревожным. Возбуждающим. С каждым толчком он все полнее овладевал ее телом. Телом и душой.
Чариз застонала и подвинулась, чтобы ослабить это невыносимое давление. Он вошел еще глубже и замер.
Достигли он своего предела? Чариз прогнулась ему навстречу.
Спина его больше не была напряженной. Мышцы вновь вздулись, и, застонав, он вошел в нее до конца.
Ощущение было весьма необычным. Неописуемым. Словно любовь ее обрела твердую физическую оболочку, обрела дыхание, жизнь.
Теперь они с Гидеоном стали единым целым.
Дыхание его было хриплым и сбивчивым. Глаза блестели от страсти. Он вышел из нее одним плавным движением и резко вошел вновь. Жар пронзил ее, этот жар был подобен молнии.
Гидеон изменил угол, и Чариз сжала его в себе. От ощущений, которые рождала ее плоть там, Чариз дрожала. Дважды за эту ночь он подарил ей блаженство. Но то, что они делали сейчас, было прелюдией к чему-то более мощному.
Он снова вошел в нее, и она яростно сжала его в себе. При каждом расставании с ним и каждом воссоединении тело ее пронзала дрожь. Смутно, словно сквозь предгрозовой сумрак, она почувствовала, как он опустил руку вниз. Затем нажатие его ладони на скрещение ее ног, быстрое шевеление пальцев.
Ресницы ее вспорхнули, веки закрылись.
Пламя бушевало в ее крови. Каждый мускул натягивался в агонии, которая была самым сильным наслаждением, из всех, которые она знала. Ничего не существовало, кроме этой геенны огненной.
И от того, чтобы быть пожранной этим пламенем, ее спасало одно. Он один был ее якорем в этом бушующем море огня. Тот мужчина, который вколачивал себя в нее. Она держалась за Гидеона, и любовь наполняла ее. Эта любовь была неотъемлемой частью этого сияющего восторга, но каким-то загадочным образом она существовала отдельно, была бессмертной и вечной как солнце.
Гидеон — ее солнце. Ее луна. Ее небо. Он создал ее заново в огненном горниле страсти.
Любовь струилась через нее, пронизывала каждую клеточку ее тела, как жидкое золото. Связь между ними была прочнее любых цепей, нерушимой и вечной.
Постепенно дрожь ее улеглась. Она медленно возвращалась к реальности. Земля стала местом, где она жила, из отрывочного воспоминания кого-то, затерявшегося среди звезд, она превратилась в нечто насущное и материальное. Но свечение осталось, как свечение неба на горизонте после заката ясного летнего дня.
Открыв глаза, Чариз увидела, что Гидеон смотрит на нее в изумлении. На губах его была улыбка, которая, если бы Чариз не знала того, что знает, сообщила ей, что он любит ее так же, как она любит его.
Чариз была в полном изнеможении.
В той же мере, в какой она была расслаблена, Гидеон был напряжен. Она внезапно осознала, что он еще не получил разрядки. Шокированная, она собралась с силами и прикоснулась к его груди. Едва прикоснувшись к нему, она уронила руку — у нее не было сил.
Она попыталась встряхнуться, чтобы выйти из транса, в который вверг ее необычайный чувственный пожар. Ничто в ее прежней жизни не могло подготовить ее к тому, что ей только что довелось пережить в объятиях Гидеона.
Гидеон судорожно вздохнул и начал неторопливо выходить из нее. Мягкое трение успокаивало. Он наклонился, чтобы лизнуть ей сосок.
— Не могу больше, — прошептала Чариз.
— Я знаю, — успокоил ее Гидеон и потянул губами сосок.
С мучительной медлительностью он снова скользнул в нее и нежно прикусил отвердевший сосок. Чариз вздохнула и на этот раз поднялась навстречу его толчку. И вдруг она почувствовала, что ее вновь охватил жар. Он входил в нее глубоко и нежно. И в этом действе наряду с желанием была еще и любовь.
И вновь она подавила желание сказать те слова, которые он не хотел слышать. Но каждый удар ее сердца заявлял о ее любви к нему.
Инстинктивно она подвигала бедрами, проверяя ощущения. Гидеон застонал и отпустил ее сосок. Чариз погрузила пальцы в его густые волосы и едва не вскрикнула, когда он приподнял ее так, что она села перед ним, все еще слившись с ним в одну плоть.
Он смотрел в ее лицо с глубокой сосредоточенностью. Внутренние мышцы напряглись. Руки его были безжалостны и требовательны, когда он, сжав ее бедра, стал приподнимать ее и опускать, заставляя скользить вверх и вниз.
Туман удовлетворенного изнеможения, который всего минуту назад был таким густым, мгновенно рассеялся; Чариз обхватила Гидеона ногами, чтобы сохранить равновесие, и схватила его за предплечья.
Очень скоро она поймала ритм. С бархатистым смешком он позволил ей повести в этом танце и откинулся назад, упираясь ладонями в матрас, повинуясь ей.
Наслаждение было потрясающе сильным.
До сих пор ей даже не приходило в голову, что она может контролировать то, что происходит между ними. Чариз откинулась назад, отдавшись ощущениям, которые вызывали в ней эти ритмичные толчки. Гидеон заставлял ее чувствовать себя богиней. Женщиной, которая любит и любима.
Дыхание ее участилось. Она снова была близка к оргазму. Чариз всхлипывала и извивалась, пытаясь достичь того, чего хотела.
— Еще нет, дорогая, — шепнул Гидеон.
Он перекатился на нее сверху и вжал спиной в матрас. Она вскрикнула и обвила его бедра ногами. Он продолжал входить и выходить из нее.
Его обнаженное, покрытое шрамами тело было жарким и скользким под ее цепляющимися за него пальцами. Он стонал и дрожал.
