Паркc скрестил руки на груди и остановился в углу небольшой гостиной, куда их привела леди Палмерсон. Она дала мисс Петерсон шаль, наградила, его негодующим взглядом и отправилась искать леди Беатрис. Видимо, она решила, что репутация мисс Петерсон пострадала не меньше ее наряда или что он уже полностью удовлетворил свои животные инстинкты, поскольку, уходя, закрыла за собой дверь.
Дьявол, дьявол, дьявол! Он поднял голову и встретился с укоризненным взглядом какого-то давно умершего предка Палмерсона.
«Я ни в чем не виноват, черт побери! Я в этой истории герой, а не злодей!»
Пэра, запечатленного на холсте, это не впечатлило.
Что, к дьяволу, ему теперь делать? Он почувствовал, как петля общественного осуждения затягивается на его шее так, словно он уже стоит на эшафоте.
Мисс Петерсон сидела на кушетке, устремив взгляд на носки своих туфелек, и теребила кисти одолженной шали.
Ему следовало оставить ее на милость Беннингтона. Если верить его словам, то эта девушка сама виновата в том, что оказалась в кустах с чересчур пылким мужчиной.
Нет. Он не пожелает ни одной женщине иметь дело с Беннингтоном. А когда он к ним вышел, вид у мисс Петерсон был страшно перепуганный. Наверное, она не подозревала, на что способен этот человек.
Но почему все-таки она пригласила Беннингтона прогуляться по саду?
Впрочем, сейчас это не имеет значения. Нет никакой надежды на то, что им удастся сохранить ту интересную сцену в саду в тайне. Он готов спорить на всю новую партию растений, что леди Данли уже распространяет последнюю потрясающую новость, перемещаясь по бальному залу со всей скоростью, на которую только способны ее коротенькие ножки.
Только Господне чудо могло бы сейчас его спасти – но, похоже, Всемогущий встал на сторону его матушки. Одобрит ли она мисс Петерсон?
Он снова посмотрел на то, как бедняжка терзает кайму шали.
– Если вы не перестанете, то безнадежно испортите ее.
– Что?
Она наконец посмотрела на него.
– Кисти шали. Вы вот-вот их оторвете.
– О! – Она разгладила разноцветный шелк и вздохнула: – Мне очень жаль, что я втянула вас в эту неприятность.
Он не нашелся с ответом и хмыкнул.
– Конечно, я все объясню. Вам не надо опасаться, что будут какие-то последствия.
– Мисс Петерсон, вы слишком наивны, если полагаете, что я смогу выйти из сегодняшней истории без последствий.
Она нахмурилась и снова посмотрела на него:
– Что вы хотите сказать?
Боже правый, неужели она настолько тупа? Если это так, то придется опасаться за интеллект его будущего потомства.
Будущее потомство. Его предательское тело возбужденно отозвалось на эту мысль.
Проклятие! Нельзя так долго обходиться без женщины!
Но это как раз должно в ближайшее время измениться, верно? Он внимательнее посмотрел на мисс Петерсон. Если уж ему придется жениться, то такой выбор можно считать очень неплохим. У нее чудесные волосы, которые сейчас рассыпались по одолженной хозяйкой дома шали, в бликах свечей в тепло-коричневом водопаде играют золотистые нити. Волосы у нее прямые, гладкие. Шелковистые. Его пыльцы чуть дрогнули, вспоминая ощущения от прикосновения к ним. И кожа у нее сливочно-белая, чуть розоватая. Ее рот… припухлая нижняя губа так и напрашивается на поцелуй. Кончик языка на секунду показался, чтобы смочить ее.
Он внезапно представил себе картину, как она обнаженная лежит на его постели.
Это видение заставило его поспешно отвернуться.
– В чем дело?
– Ни в чем.
Он постарался незаметно расправить свои панталоны. «Думай о составе почвы. О режиме полива. О новых поставках растений».
– Почему вы так на меня смотрели? – Он откашлялся.
– Как именно?
– Вы разглядывали мои волосы!
Кажется, гнев считается хорошим лекарством от вожделения. А у него определенно хватает причин для гнева. Он снова повернулся к мисс Петерсон.
Все дьяволы преисподней! Она забыла держать шаль запахнутой. Он увидел, как чудесный нежно-розовый сосок расцветает на белоснежной коже груди.
Она проследила за направлением его взгляда.
– Ой!
Обольстительно-прекрасная кожа исчезла под тканью.
Гнев. Ему надо испытывать гнев, а не это безумное желание. У него не было столь неуправляемой физической реакции на женщину уже много лет – с той поры, когда он перестал быть неопытным юнцом.
Он не мог снова отвернуться и потому шагнул за высокое кресло с исключительно уродливой обивкой.
«Можно ли умереть от стыда?» – думала тем временем Мэг. Видимо, нет, иначе она уже давно отдала бы Богу душу.
Мистер Паркер-Рот видел ее гр…
Она стала бы обмахивать залитые жаром щеки, если бы руки не были заняты шалью, которую она теперь судорожно стиснула.
Он явно в ужасе от происшедшего. Он так дергался, словно с трудом мог сдержать раздражение. А теперь он спрятался за этим отвратительным красным креслом. Неужели он решил, что она собирается на него наброситься?
Этот вечер стал настоящей катастрофой. Кто бы мог предположить, что лорд Беннингтон поведет себя столь возмутительно? А потом явился Паркc. Мэг закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не застонать. Почему именно он должен был оказаться здесь? Разве лорд Данли не смог бы выручить ее с тем же успехом?
Однако Паркc разделался с виконтом очень решительно – вряд ли лорд Данли так же умело орудует кулаками. А когда он спас ее от падения… Да, она восхищалась глубиной его ботанических познаний, когда они были в гостях у лорда Тинуэйта, но тогда она не оценила по достоинству другие его качества.
Мэг покраснела. Ведь она не раз грезила о его темно-каштановых волосах, зеленых глазах и обворожительной улыбке. Почти каждую ночь. А знай она, что у него стальные мускулы, она вообще не спала бы ночами.
В своих очках он больше походил на ученого. Он и разговаривал как ученый, когда они обсуждали «Заметки по теории и практике ландшафтного садоводства» Рептона. Он говорил так заинтересованно, так страстно! Она была очарована его умом.
Очень хорошо, что тогда она не подозревала о том, насколько чарующее у него тело.
Нет, в этой комнате слишком душно.
– Нам надо поговорить, прежде чем леди Палмерсон вернется с вашей спутницей и моей матерью.
– C вашей матерью?
Господи! Мэг ушам своим не верила!
У Паркса есть мать? Ну… конечно, есть! У большинства людей где-то имеется мать. За исключением ее самой. Ее мать умерла вскоре после ее рождения. Но матерям джентльменов положено очень кстати отсутствовать, пребывая где-нибудь в деревне – если, конечно, у них нет дочери на выданье, которую следует вывозить в свет.
