— Стойте здесь, — прошипел Львиносвет через плечо. Медленно, чутко втягивая носом запахи, он пополз под ветки. Под кустом зияла нора. Из-под земли доносился удушливый лисий запах, к счастью, старый.
— Закопаем ее?
Голос Пеплогривки заставил Львиносвета подскочить.
— Кажется, я сказал вам ждать снаружи!
Она с вызовом посмотрела на него, не трогаясь с места. Львиносвет решил не спорить.
— Если мы зароем нору, — рассудительно сказал он, — лисица может устроить себе новое логово, и кто поручится, что на этот раз оно будет не возле нашего лагеря? — Он вылез из-под куста и отряхнул снег с шерсти.
Пеплогривка выскочила следом.
Искролапка приплясывала возле куста.
— Нужно доложить Огнезвезду?
«Она все еще верна племени», — заметил про себя Львиносвет.
— Доложим, когда закончим охоту, — решил он. — Лиса до сих пор не беспокоила нас, значит, не будем попусту терять время. Племя ждет от нас дичи.
— Но смотрите в оба глаза, — предупредила Пеплогривка.
— И слушайте в оба уха, — добавил Львиносвет, выразительно посмотрев на Голубичку, но та, к его великой досаде, блуждала взглядом где-то в верхушках деревьев. Что она там высматривает? И куда подевалась ее знаменитая чуткость? — Давайте охотиться!
Голубичка вздрогнула от неожиданности.
— Уже?
— А ты думала, зачем мы сюда пришли?
Искролапка в нетерпении разбрасывала лапами снег.
— Будем охотиться все вместе или поодиночке?
— Поодиночке, — решила Пеплогривка. — Так нам будет проще оценить ваши успехи.
— Отлично! — взвизгнула Искролапка, бросаясь за куст. Не успел Львиносвет и глазом моргнуть, как ее серебристо-белая шерстка растворилась в зимнем лесу. Пеплогривка пустилась вдогонку за своей ученицей.
Львиносвет проводил их хмурым взглядом. Возможно, ему следовало настоять на совместной охоте, чтобы не оставлять Искролапку без присмотра?
— Куда мне идти? — кротко спросила Голубичка.
— Ты охотница, — хмыкнул Львиносвет. — Тебе и решать.
Голубичка обвела глазами лес, насторожив чуткие уши и подергивая носом. Не говоря ни слова, она сорвалась с места и побежала вдоль границы племени Теней. Львиносвет позволил ей отойти подальше, а затем неторопливо пошел следом.
Он остановился возле гребня холма и запрокинул голову. Снег повалил гуще, Голубичка почти скрылась за крупными хлопьями. Однако Львиносвет слышал хруст ее лап по земле, к тому же, останавливаясь, ученица громко фыркала, словно подавляя чих. Что и говорить, охотиться в такую погоду было просто невозможно!
Следы Голубички вели мимо зарослей ежевики, через редкую кленовую рощу. Отпечатки ее лап уже начало заносить снегом, а значит, что следы мелкой дичи вообще невозможно было отыскать. В какой-то момент Львиносвет увидел Голубичку, мелькнувшую за деревьями — сейчас она была не более, чем серым пятном на белом фоне. Вот она присела, готовясь к прыжку. Должно быть, высматривала кого-то. Стараясь не шуметь, Львиносвет подкрался ближе, надеясь, что густой снег заглушит его шаги.
Вскоре он почуял запах белки. Голубичка выслеживала ее среди корней, превратившихся в едва заметные кочки, запорошенные снегом. Львиносвет увидел, как взметнулся вверх ее серый хвостик. Затем раздался оглушительный вопль досады — это Голубичка споткнулась и кувырком покатилась в сугроб. Комья снега посыпались на нее сверху, а белка мигом вскарабкалась по стволу на ветку.
— Не повезло, — сказал Львиносвет, подбегая к Голубичке.
— Глупая ежевика, ненавижу, — прошипела ученица. — Попробуй, разгляди ее под снегом!
— Сегодня даже опытному охотнику непросто, — утешил ее Львиносвет. — Тем более, это твоя первая охота в снегу.
Голубичка, сощурившись, посмотрела на ветки.
— Может, поохотимся на деревьях? Мне кажется, вся дичь попряталась там!
Львиносвет выпустил когти. Он терпеть не мог лазить по деревьям, но Голубичка была права.
— Хочешь попробовать? Что ж, давай.
Он дождался, когда Голубичка вскарабкается по стволу клена, затем с усилием подтянулся и кое-как добрался до первой ветки. Голубичка перелезла на следующую, а когда Львиносвет поравнялся с ней, она осторожно переставляла лапки по толстому суку, готовясь перепрыгнуть на соседнее дерево.
Львиносвет стряхнул снег с усов. Он чувствовал себя неуклюжим барсуком, выслеживающим прыткую белку. До боли вытянув когти, он стал карабкаться вверх по скользкому стволу.
— Вижу дрозда, — прошипела сверху Голубичка.
— Я подожду здесь, — с облегчением предложил Львиносвет, разглядев черные перья среди ветвей. Дрозд, похожий на маленький черный комок, прятался на сосне. Голубичка поползла вперед, едва касаясь животом коры. Вот она покачала задними лапами и прыгнула.
Сосна содрогнулась. Дрозд сдавленно вскрикнул, тонкая ветка согнулась пополам под тяжестью Голубички. С изумленным воплем она обрушилась в снег.
Львиносвет, не чуя под собой лап, сполз с дерева.
— Ты цела?
Голубичка с трудом удерживалась на задних лапах, крупный черный дрозд бился и хлопал крыльями в ее пасти. Наконец, ученице удалось прихлопнуть его передней лапой к земле, и она наклонила голову, приготовившись прикончить дичь быстрым укусом в шею.
И тут оглушительный кошачий визг разнесся по лесу. Голубичка вздрогнула и выпустила дрозда.
— Лиса в лагере!
Забыв обо всем, она опрометью кинулась в лес, а изрядно помятый, но чудом спасшийся дрозд, испустив отчаянный крик, взлетел на сосну.
Львиносвет в два прыжка догнал Голубичку. Ослепленный снегопадом, он не сразу заметил выбегающую из-за деревьев Пеплогривку.
— Что случилось? — запыхавшись, спросила она. — Что за шум?
Искролапка обогнала их и помчалась за Голубичкой.
— Лиса в овраге, — прорычал Львиносвет, еще быстрее работая лапами.
Когда впереди показался лагерь, со склона холма сбежала Милли, взрывая лапами снег перед собой. Пестроцветик мчалась следом. Крутобок и Яролика, подняв дыбом загривки, бежали за ними.
Вопли, доносившиеся из оврага, стали еще пронзительнее.
Львиносвет протиснулся через изгородь и оцепенел, увидев лисицу. Неимоверно огромная на фоне заснеженных палаток, она лихорадочно кружила по поляне, ее рыжая шерсть пылала, словно пламя, среди выбеленных стужей стен. Маковка и Тростинка, выгнув спины, загораживали собой вход в детскую и свирепо размахивали когтистыми лапами всякий раз, когда лиса делала шаг в их сторону. Оскалив страшные зубы, прижав уши и размахивая хвостом, лиса носилась среди только что отстроенных палаток. Ромашка прижималась спиной к палатке целителя, и по-змеиному шипела, подняв дыбом шерсть.
