Когда они подошли к узкому ручейку, разделявшему территории соседних племен, Львиносвет первым делом принюхался, желая убедиться, что воины Ветра не нарушали границу. Ручей превратился в замерзшую канавку, почти до краев засыпанную снегом, но запахи пограничных меток оставались свежими с обеих сторон.
— Может быть, мы с Пеплогривкой поохотимся в ежевике? — предложила Листвичка.
— Если мы разделимся, то сможем обыскать большую территорию, — поддержала ее Пеплогривка.
— Хорошо, — с облегчением согласился Львиносвет. — И Голубичку с собой возьмите, — добавил он. От внимания Львиносвета не укрылось, что его ученица продолжала зевать всю дорогу. Пусть поохотиться с другими, а он лучше попытает счастья в одиночку!
Когда патрульные ушли, Львиносвет обнюхал куст боярышника, росший на краю канавы, жадно выискивая запахи дичи или следы вероломных нарушителей.
Наст негромко хрустнул у него за спиной, заставив Львиносвета вскинуть голову. Ветерок, уткнувшись носом в снег, бежал по следу маленьких лапок. Следом шел Грач — уши торчком, шерсть дыбом.
Львиносвет юркнул под защиту куста. Воины Ветра не знали, что он здесь. Сквозь голые ветви боярышника он стал следить за тощими и замерзшими воинами Ветра, устало бредущими по следу. Они даже не пытались прятаться! Неужели они вообразили, будто на открытом берегу следует вести себя так же, как в зарослях вереска? Мышеголовые дурни!
Снег белым дождем ссыпался с ветки над головой Львиносвета. Воины Ветра задрали головы, глаза их радостно заблестели. Львиносвет услышал шорох перьев и, не глядя, догадался, что где-то рядом сел дрозд. Он разинул пасть, втянул в себя воздух, впитывая языком запахи. Снег посыпался снова. Дрозд слетел вниз. Он приземлился возле ольховой шишки и принялся деловито выклевывать насекомых из-под чешуек. Грач напрягся. Ветерок окаменел. Только кончики их хвостов нервно подергивались. Дрозд продолжал клевать.
Ветерок прыгнул. Снег брызнул из-под его задних лап. Дрозд с тревожным криком вспорхнул с земли. Ветерок прыгнул следом, вытянув передние лапы. Молнией мелькнув в воздухе, он смертоносным ударом сшиб дичь на землю. Но дрозд вывалился из его лапы и перелетел через канаву.
Львиносвет не стал терять времени даром. Выскочив из-под куста, он сшиб дрозда в воздухе, и тот камнем упал на снег.
— Эй, ты! — в бешенстве взвыл Ветерок, стоя на противоположном берегу канавы. — Это моя добыча!
— Но на моей территории, — хмыкнул Львиносвет, склоняясь над мертвым дроздом. Жизнь — штука сложная. Сегодня повезло Грозовым котам, и не повезло воинам с пустошей. Он посмотрел на Грача — кота, из-за которого Листвичка однажды предала свое племя. Львиносвет не мог заставить себя относиться к этому сварливому коту, как к своему отцу, и все-таки испытал прилив мрачного торжества. «Твой законный чистокровный сыночек не сумел даже удержать свою дичь в лапах!» — насмешливо подумал он.
— Я его убил! — с вызовом прорычал Ветерок.
— Правда? — переспросил Львиносвет, в упор глядя на воина Ветра. — Тогда иди сюда и попробуй взять свою дичь.
Ветерок дернул хвостом. Одним прыжком он перелетел через канаву и врезался в Львиносвета.
Тот почувствовал небывалый прилив сил. Шерсть у него встала дыбом, жар прокатился по телу, когда он почувствовал на себе тяжесть тела Ветерка. Когда воин Ветра попытался вонзить когти ему в бок, Львиносвет с легкостью встал на задние лапы и стряхнул его с себя, как докучную муху. Потом повернулся и вскочил сверху, зажав противника расставленными передними лапами.
— Грозовой слизняк! — просипел Ветерок, ужом выворачиваясь из-под его лап.
Размахнувшись, Львиносвет влепил Ветерку тяжелую оплеуху. Воин Ветра пошатнулся и упал, но тут же снова вскочил на ноги.
— Это был мой дрозд! — прорычал он. Потом одним молниеносным ударом подсек Львиносвета под задние лапы.
Львиносвет охнул, застигнутый врасплох, и рухнул в снег. Зубы Ветерка впились ему в плечо. Кипя от злости, Львиносвет рыбкой забился на скользком снегу. Упершись лапами, он подтянулся, вскочил и могучим ударом послал Ветерка кувыркаться по земле. Кровь алым дождем брызнула на снег.
— Останови их, сейчас же!
Пронзительный визг Листвички разнесся в морозном воздухе, а затем и сама она выбежала из папоротников. Пеплогривка и Голубичка неслись следом.
— Как ты можешь спокойно стоять и смотреть, как твои сыновья сражаются друг с другом? — захлебываясь, визжала она на Грача.
Прежде чем тот успел открыть рот, из тени за границей выскочила Сумеречница. Ее черная шерсть стояла дыбом, как у Ветерка, в янтарных глазах полыхала та же ненависть.
— У Грача есть только один сын, — с ненавистью прошипела она в глаза Листвичке. — Он отец Ветерка. Других сыновей у него нет и не было.
Ветерок припал к земле. Львиносвет увидел, как тяжелые мышцы вздуваются под его шкурой, и приготовился отразить новый удар.
— Прекратите! — завопила Листвичка, бросаясь между ними.
В этот миг Ветерок прыгнул — и врезался прямо в бок Листвичке. Длинные когти без труда вспороли шкуру бывшей целительницы, потом отшвырнули ее наземь. Львиносвет оцепенел. Прежде чем он успел добраться до Ветерка, Грач перепрыгнул через канаву и оттащил своего сына от распростертой на земле Листвички.
Он отбросил его прочь, как дичь, и склонился над обмякшим телом своей бывшей подруги.
— Ты выбрала свое племя, не забыла? — холодно прошипел он.
Листвичка подняла на него глаза.
— Это не значит, что я не любила тебя, — прошептала она.
В глазах Грача мелькнула боль.
— Возможно, — проронил он. — Но даже если ты меня любила, то не очень сильно.
— Отойди от нее! — завопила Сумеречница, перескакивая через канаву. Она впилась когтями в шерсть Грача и потащила его прочь от Листвички.
Грач с шипением обернулся к своей подруге. Ветерок с воем бросился между отцом и матерью. Львиносвету стало тошно. «Он же мой брат, — с запоздалым раскаянием подумал он. — Как я могу сражаться с братом?»
Ветерок с ненавистью уставился на отца, хвост его распушился, губы разъехались в стороны, обнажая зубы.
— Не смей трогать мою мать, — прошипел он.
Злополучный дрозд был забыт. Сейчас вражда шла не из-за дичи, а из-за крови, что бежала в кошачьих жилах, помимо воли связывая их друг с другом.
Львиносвет покачал головой, так что уши затряслись. «Эти коты — не моя родня, — с яростью подумал он. — Ничто меня с ними не связывает!» Листвичка с трудом поднялась на ноги. Львиносвет с ненавистью посмотрел на нее. Вот кто во всем виноват! Это она устроила все это, она дала начала всей этой цепи взаимных обид, ненависти и стыда! Но в глазах Листвички стояла такая тоска, что Львиносвет невольно почувствовал жалость к ней, и ее боль острым шипом пронзила его ожесточенное сердце. Возможно, Листвичка горше всех страдала от своей вины.
