И во-вторых, ей хотелось, чтобы при дворе расцвели «свободные дискуссии, угодные Господу». А это означало, что она медленно, но верно создавала своеобразный религиозный салон. Неспешность и постепенность, с какими внедрялась эта традиция, по моему разумению, объяснялись естественными препятствиями и предосторожностями. Посещать такие приемы могли только придворные и их близкие родственники, да и то по особым приглашениям. Обсуждались исключительно канонические тексты, авторские переводы Писания и мой собственный «Королевский катехизис». И полемика вокруг них велась ради более глубокого понимания Слова Господня и непоколебимой приверженности Христу.
Порой мне казалось, что Кейт относится к Спасителю, словно к своему настоящему жениху. Но неважно, неважно… Она была верной спутницей и помощницей, дала мне все, чего я хотел, и стала преданной приемной матерью моим детям. Чего еще я мог пожелать?
* * *
Мысли мои были поглощены военными планами. Внутренние беспорядки волновали меня мало, беспокоило лишь то, что они могут помешать нам покончить с французами раз и навсегда.
Да, хватит уже им соваться в наши дела. Я пришел к убеждению, что моя миссия — искоренить влияние Франции и усмирить Шотландию, подобострастно пляшущую перед ней на задних лапах. Франко-шотландский союз никогда больше не будет угрожать Англии. Тогда я смогу умереть счастливым.
«Тогда я смогу умереть счастливым…» Обычно я думал, что эту глупую фразу произносят только в шутку. К примеру, съев большую вазу сладких спелых вишен. «Умереть счастливым…» Испустить последний вздох после получения беспредельного наслаждения, дабы продлить его в вечности…
Я вполне способен добиться нейтралитета Франции и обезвредить Шотландию, лишив ее французских зубов. Это мой королевский и отцовский долг перед сыном.
Мы с Карлом препирались из-за численности наших армий, путей их следования и наших целей так же, как лет тридцать тому назад я спорил с его отцом и дедом. На сей раз, однако, складывалось иное положение. Я знал, что именно мне надо, и никто не мог разубедить меня. Я вознамерился захватить северную часть Франции, чем больше, тем лучше. Мне были нужны Нормандия и Пикардия, поскольку эти две провинции находились непосредственно на побережье. Пусть Карл мечтает о Париже. И если после достижения моей главной цели у меня останутся силы и время, то я с удовольствием двинусь и на Париж. Почему бы и нет?
Я планировал отправиться во Францию с сорокатысячным войском. Говорить-то легко, трудно сделать.
Для руководства требовались генералы. А два моих самых талантливых генерала, герцог Норфолк и Чарлз Брэндон, герцог Суффолк, успели состариться. Более молодые вояки — Дадли, Говард и Сеймуры — были неопытны. Им не доводилось участвовать в больших кампаниях. Эти храбрецы хорошо проявили себя в пограничных стычках при вторжениях в Шотландию, но трудно сказать, смогут ли они выдержать длительный поход. Что ж, придется им набираться опыта на французской земле.
Войны — дело затратное. А у меня было маловато средств. Как я и предвидел, монастырские владения не принесли особого богатства. Я отдавал их слишком дешево, стремясь приобрести расположение придворных и заручиться их преданностью. Наши действия увенчались успехом: Англии больше не грозила власть Рима или господство древних родов, с которыми боролся мой отец. Победа обошлась Тюдорам дорогой ценой, но она того стоила. В моих владениях установился прочный и надежный мир. Но зато теперь я вынужден брать деньги у народа. Можно еще начеканить монет. Или и то и другое.
Были у меня и иные трудности. Мои врачи — особенно доктор Баттс — всячески отговаривали меня ехать на войну.
— Я не в силах, конечно, запретить вам, — заявил он. — Но поймите, ваше величество, уже из-за одной дородности вам будет тяжело долго сидеть на лошади.
— Тяжело будет мне или лошади? — с усмешкой уточнил я. — Если вы переживаете за лошадок, то знайте: у нас есть кони специально выведенной породы. Такой скакун потянет вес трех бугаев. Причем вооруженных до зубов.
Он даже не улыбнулся. Моя шуточка не показалась ему смешной.
— Лошадей можно заменить. А короля — нет. Я серьезно считаю — а вы подумайте над этим на досуге, — что военный поход, точнее, ваше в нем участие укоротит вам жизнь.
Весьма чувствительные и откровенные слова. Мог ли он благодаря своей осведомленности предвидеть мой скорый конец? Неужели будущее столь печально?
— Боевые действия возродят мои силы. Я засиделся в кабинетах, зачах от бумажных дел. Ничто не волнует мое сердце, за исключением страданий. Более того, физическая нагрузка очистит мою кровь и благотворно скажется на общем здоровье, — натянуто возразил я и поймал скептический взгляд доктора. — Да-да, утверждаю, что война пойдет мне на пользу.
— Сейчас, ваше величество, никакая нагрузка не будет для вас благотворной, — буркнул он.
Он ничего не понимал. Глупейший лекарь! Деятельность исцелит меня, оживит застоявшуюся кровь.
* * *
Карл тоже не преминул выразить беспокойство. Услышав о моем намерении лично командовать войсками, он сильно встревожился. Взывая к моему здравому смыслу, он просил подумать о безопасности и почтенных летах, чем еще больше раззадорил меня. Я никогда не считался с опасностью, когда под угрозой находилась честь, и презирал трусов. А что до моего возраста, то сам Карл младше меня всего на восемь лет.
* * *
Подготовка к войне шла полным ходом. Как только Канал очистится ото льда и откроется сезон судоходства, наше войско отправится в поход. Зима прошла в волнениях и хлопотах. Я едва заметил наступление Рождества, и поэтому Кейт представилась возможность отметить его по собственному усмотрению: просто как день рождения Христа, без грандиозных королевских приемов и балов. В кругу своих приверженцев она проводила время в молитвах и бдениях. Я же составил списки орудий и проверил новую оснастку наших военных судов «Мэри-Роуз», «Большого Гарри» и «Мэтью Джонсона». Мы отпраздновали Рождество по-своему и восславили Господа уместными для нас дарами.
Начался Великий пост, и Пепельная среда напомнила, что осталось всего сорок дней до Пасхи. После нее мы и выступим. Как раз в эту пору ветра над Каналом меняют направление.
* * *
И вот свершилось, настал час, которого я, сам того не сознавая, ждал долгие годы, растрачивая свои силы по пустякам: Война! Война! Виват, война! Прежняя жизнь — лишь прелюдия к ней. Я начал свое правление с войны; чего же еще я мог пожелать, кроме как завершения на полях сражений того, что осталось незавершенным? Старик подхватит потускневшее знамя, брошенное юнцом из-за преград, возведенных Уолси, Фердинандом и Максимилианом.
* * *
Карл продолжал сражаться с Франциском, да ничего толком не добился. Я не допущу беспорядочных метаний. Да, я уже приближался к заветной цели: Булони. Частенько, бывая на побережье, я посматривал на этот пикардийский город из Дувра или Гастингса. Он мерцал и поблескивал на другом берегу Канала, словно дразнил меня: «Вот он я, не дальше, чем Кале». Булонь напоминала издали облачную гряду, но на самом деле городок окружали бросавшие мне вызов крепкие стены. Если я захвачу его и присоединю к нашему порту, побережье Франции украсится лентой английских владений…
