И несмотря ни на что, я буду танцевать. Музыканты вновь заиграли начальные такты, и я решительно выскочил в танцевальный круг. Приземлившись на больную ногу, я почувствовал резкую боль, словно в бедро мне загнали раскаленный гвоздь. Придворные почтительно расступились, освобождая мне место и желая поглядеть, как пляшет король.
А сплясать он хотел. И славно сплясал. Я кружился и прыгал с грацией молодого оленя, идеально исполняя каждое движение гальярды, с привычной точностью, обычно приписываемой часам и искусным фехтовальщикам. Этот затейливый танец требовал изящества, ловкости и быстроты колибри. И я не подкачал.
После вступительных тактов меня охватило безумное, дикое удовольствие, порожденное сопротивлением терзающей меня муке. Словно я участвовал в своеобразном гладиаторском поединке и, вооруженный сетью и трезубцем, издевался над болью, заманивая ее в ловушку.
Мелодия закончилась, и в тот же миг меня обступили восхищенные моим искусством дамы и кавалеры. Они изумленно взирали на меня. О да, я поразил их. Лет десять тому назад придворные еще могли видеть, как лихо я отплясывал, но многие из них уже отошли в мир иной.
— Танцы подобны рыцарским состязаниям и охоте! — воскликнул Генри Говард. — И сегодня нам повезло увидеть настоящего победителя.
— В будущем столь сложные танцы — с высокими прыжками, изящными позами — будут исполнять воспитанники постоянных трупп, искусные танцоры в особых туфлях, — заявил Уайетт. — Но вряд ли нынче найдется десяток мужчин, способных сравниться с вами… по крайней мере, в Англии, ваше величество, таких не сыщешь, — сказал он с грубоватой откровенностью.
Я привык к лести и научился распознавать ее воркование. А он говорил честно, искренне восхищаясь мной.
Но болезненную течь неизбежно скоро заметят. Ступни моих ног уже ощущали липкую влагу, просочившуюся в танцевальные туфли. Значит, выделяющаяся жидкость сбегает вниз под рейтузами. Я должен удалиться, и как можно скорее.
— Мне придется, однако, покинуть вас и уединиться в моих покоях, — игриво подмигнув, заявил я. — Там меня ждет награда! — Я призывно махнул рукой Екатерине, которая любезничала с Калпепером.
«Ради бога, пойдем со мной, помоги мне сыграть эту сценку», — хотелось мне сказать. Но наши желания редко совпадают с возможностями, а я не мог допустить, чтобы кто-нибудь — и особенно моя супруга — заподозрил, какую «комедию» я тут разыгрываю. Именно ради молодой жены я взялся за эту трудную роль. И теперь ей придется пойти со мной, дабы сохранить мой героический образ. Но Екатерина останется за дверями моей укромной кельи.
Улыбаясь, мы отвесили гостям прощальный поклон. И величественно направились в сторону королевских покоев, где я получу помощь сведущего лекаря.
— Идемте же, Екатерина, — сказал я, сжимая ее руку.
Она противилась. Ей не хотелось уходить.
— Делайте, что я говорю, — пробормотал я, увлекая ее за собой.
С каждым шагом я все больше ненавидел самого себя, мысленно нагромождая безумную гору обвинений: на вершине покоилась коварная нога, а под ней корчились угождающая ей гордость и жалкая беспомощность, вынуждавшая меня использовать жену для прикрытия собственной слабости.
Как только мы оказались в апартаментах, я велел Екатерине отдохнуть в гостиной. Ее разозлило столь безапелляционное распоряжение, и я прикрикнул на нее и потребовал подчинения. У меня не было времени на объяснения или выбор мягких выражений. Еще мгновение — и она могла бы увидеть, как мерзкая сукровица изливается из моих туфель.
— Я сказал, что вы останетесь здесь и спокойно посидите!
— И из-за такой ерунды вы заставили меня уйти с бала и бросить молодых кавалеров! И я должна вас слушаться, будто не в меру расшалившийся ребенок строгого отца!
Поистине, сам Сатана искушает меня. Слова ее пронзали мое сердце, словно копья: молодые кавалеры… отец… Я отвлек ее от детских игр…
— Молчать! — прогремел я, испепеляя ее взглядом.
Развернувшись, я решительно удалился. Не оставил ли я мокрых следов на полированном полу?
Оказавшись в полном уединении — в моем убежище, самой маленькой комнате королевских покоев, в которую нельзя было входить без моего разрешения, — я плюхнулся на скамью и пристроил больную ногу на подушку. Когда зловредная конечность приняла горизонтальное положение, жидкость начала капать с середины икры. На полу скапливалась лужица отвратительного желтоватого цвета.
Наконец явился доктор Баттс, его вытянутое лицо напоминало морду горгульи, да и цвет его был серым, как камень. Удрученно покачав головой, Баттс извлек из сумки серебряные ножницы и разрезал мои рейтузы. Постепенно и осторожно он отогнул кусок ткани, словно, как и я, боялся увидеть то, что под ним скрывается.
На ноге краснело обширное пятно, сама плоть, казалось, рассердилась и побагровела от оскорбления. А в самой его середине темнела крохотная язвочка.
— Какая маленькая, — удивленно пробормотал я.
— М-да, — задумчиво произнес доктор, прощупывая болезненно пульсирующую припухлость. — Однако зараза уже раскинула свои щупальца. И краснота показывает нам пораженный участок. С ним происходят губительные изменения. — Он медленно обвел пальцем границу пятна. — Все, что внутри этой зоны, — зона атаки. Здесь сосредоточился очаг болезни, и ваш организм пытается совладать с ним.
— Но что это за дрянь? Что могло вызвать воспаление?
— Увы, не знаю, — сказал он, покачав головой.
— Но вы должны узнать! Кто, кроме врача, способен выявить причину заболевания? Вы сталкивались раньше с подобными явлениями?
— Разумеется, с поражениями кожного покрова. Но у вас, ваше величество, сложный случай. Внезапное воспаление кожи, похоже, вызвано внутренним недугом, развивающимся по своим тайным законам. Очевидно, болезнь может годами находиться в дремотном состоянии, а потом вдруг пробудиться.
— Но почему? Отчего открывается язва?
О боже, мне необходимо узнать болезнетворный источник.
— Подобные симптомы типичны для людей со слабыми венами. Кровь, как вы знаете, циркулирует в теле по разветвленной системе узких сосудов. Если их стенки истончаются, то они могут разорваться и в этих местах образуются гнойные язвы. Их можно залечить, но они будут назревать снова и снова, ибо внутренняя слабость существует по-прежнему.
— Но откуда у меня это взялось?
— Стенки сосудов обладают рядом врожденных свойств. Понимаете, ваше величество, известно, что человек наследует свою конституцию от предков. Простите, слабость рода Тюдоров — сейчас это кажется вполне очевидным — обычно проявлялась в легких. В могилу многих ваших родственников свело поражение дыхательных органов. Как говорится, крепость цепочки зависит от самого хрупкого звена. Линии рода Тюдоров уже не раз прерывались из-за чахотки: принц Артур, покойный король — ваш отец, Генри Фицрой — ваш родной сын. Но болезнь, которая должна была поразить ваши легкие, по милости Господней перешла на ноги. И дабы вас не постигла преждевременная кончина, вам просто придется сдерживать свои порывы и отдыхать в кресле, глядя, как другие танцуют. Так что возблагодарим Господа, ибо Он оберегает вас!
