Мэллори надеялась, что сумеет объясниться с мужем в экипаже. Однако, к ее разочарованию, он не сел к ней в карету, решив проделать путь до Грешем-Парка верхом.
Он скакал на своем жеребце Эрикс впереди, избегая разговоров с женой. Придя в отчаяние, Мэллори лихорадочно сжала руки и откинулась на обитую бархатом мягкую спинку сиденья.
В первой половине дня они сделали несколько коротких остановок, чтобы сменить лошадей в упряжке и перекусить. В два часа дня на постоялом дворе Адам не стал обедать с Мэллори, оставив ее одну в комнате, куда слуги принесли еду.
Мэллори была так сильно раздосадована поведением мужа, что, когда они прибыли в поместье и Адам протянул ей руку, чтобы помочь выйти из экипажа, она отказалась опереться на нее. Мэллори спрыгнула с подножки на землю сама и с горделивым видом, приличествующим дочери герцога, прошла мимо мужа в дом.
Поздоровавшись с Бруком, она взяла на руки Шарлеманя, который терся у ее ног, и направилась наверх, в свои комнаты.
«Хорошо хоть Шарлемань не сердится на меня», — думала Мэллори, усаживаясь на диванчик, стоявший неподалеку от камина, в котором пылал огонь.
— Спасибо, что хоть ты не ведешь себя как упрямый, мрачный баран, — промолвила она, гладя кота, устроившегося у нее на коленях.
Его мурлыканье успокоило Мэллори и настроило на более добродушный лад.
Тем не менее на сердце у нее все еще было тяжело. Мэллори решила, что горячая ванна и чашка крепкого чая пойдут ей на пользу. Переложив Шарлеманя с колен на диван, она встала и позвонила в колокольчик.
В начале седьмого Мэллори спустилась вниз, в столовую. На ней было вечернее платье из розового переливчатого атласа. Она надеялась привлечь к себе внимание мужа, понравиться ему. Впрочем, он мог и не выйти к ужину.
Тем не менее вопреки опасениям Мэллори Адам появился в столовой минутой позже и молча занял свое обычное место во главе стола. Он находился в более дружелюбном расположении духа, чем днём, и завел с женой беседу. Мэллори хотела уже пуститься в объяснения по поводу встречи с Майклом, но передумала. Она слишком устала за день и не смогла бы в таком состоянии спорить и отстаивать свою точку зрения.
Поболтав о том о сем, они закончили ужин, и Мэллори, извинившись, ушла к себе. Пенни помогла Мэллори раздеться, а затем удалилась, оставив на прикроватном столике зажженные свечи и пожелав Мэллори спокойной ночи.
Но как только Мэллори легла в постель, дверь смежной комнаты отворилась и в спальню вошел босой Адам, одетый только в черный шерстяной халат, под которым угадывались очертания нагого тела. Густые поблескивавшие иссиня-черные волосы и смуглая кожа делали его похожим на красавца пирата, покорителя морей и женских сердец.
Мэллори резко села на постели и до подбородка натянула одеяло. Обида на мужа вновь ожила в ее сердце. Почему он не желал выслушать ее?
Адам тем временем остановился у кровати и стал молча развязывать пояс халата. Мэллори вывело из себя то, что он вел себя бесцеремонно, не считая нужным разговаривать с ней.
— Значит, ты решил провести эту ночь со мной? — довольно резко спросила она. — А ты спросил, хочу ли этого я? Так вот, я говорю тебе: ступай в свою спальню, я не хочу спать с тобой!
— А я пришел вовсе не для того, чтобы спать, — заявил Адам.
— Но учти, я не позволю тебе притронуться ко мне!
— В таком случае я сделаю это без твоего разрешения.
Адам наклонился и, сорвав с нее одеяло, отбросил его в сторону, в изножье кровати.
— Снимай ночную рубашку! — приказал он и, сбросив халат, швырнул ею на спинку стоявшего рядом стула.
Адам предстал перед Мэллори нагим, она сразу же заметила, что он сильно возбужден.
— Ты еще не разделась? — возмутился Адам. — Тебе помочь?
— Нет, я не собираюсь раздеваться, — заявила Мэллори, скрестив руки на груди, — Я не боюсь тебя, Адам Грешем. Ты вел себя сегодня по-свински, когда…
— …когда застал тебя целующейся с другим мужчиной?
Мэллори побледнела.
— Я с ним не целовалась! Это он целовал меня!
Глаза Адама грозно блеснули. В этот момент его сходство с пиратом стало разительным.
— Какая разница!
— Разница очень большая, — возразила Мэллори, стараясь унять охватившую ее дрожь. — Майкл неожиданно обнял меня и припал, к моим губам. Я и опомниться не успела. Он не знал, что я уже замужем, и все еще считал меня своей невестой.
— А ты видимо, и не пыталась открыть ему глаза на истинное положение вещей, — язвительно заметил Адам.
— Я пыталась! Но он не дал мне договорить. Он впился в мои губы прежде, чем я успела объяснить ему, что я больше не его невеста. Я уже хотела оттолкнуть Майкла, когда ты неожиданно вошел в комнату.
— Дентон доложил мне, что ты беседовала с гостем полчаса, — с упреком сказал Адам.
Он произнес это таким тоном, словно уличал жену во лжи.
«Черт бы побрал этого дворецкого!» — мелькнуло в голове Мэллори, и она решила, что обязательно попросит Эдварда и его жену Клер уволить несносного болтливого Дентона.
— Все это время Майкл в деталях рассказывал мне, что происходило с ним после того, как он был тяжело ранен на поле боя, — стала оправдываться Мэллори. — О том, почему его имя внесли в списки убитых, о французской тюрьме, в которую он попал и из которой его пару недель назад освободили войска Веллингтона.
Адам нахмурился.
— Меня не интересует его история. Даже если бы твоего Майкла дьявол уволок в ад, а потом внезапно отпустил на свободу, это и тогда не тронуло бы меня. Он не имел никакого права целовать тебя! А ты не должна была этого допускать!
— Я же сказала, что он не спрашивал моего разрешения. Все произошло внезапно, я была ошеломлена и растеряна. Мне очень жаль, Адам, что все так вышло.
— Ну хорошо. Ты провинилась, и теперь тебе придется искупать свою вину. Раздевайся.
Мэллори бросила на мужа изумленный взгляд.
— Но…
— Ладно, я сам раздену тебя.
Схватившись обеими руками за ворот ночной рубашки, Адам разорвал ее пополам.
Мэллори ахнула.
— Адам!
— Так-то будет лучше, — сказал он, отбрасывая клочки легкой ткани в сторону.
Он опрокинул жену навзничь, навалился на нее и, заложив ее руки за голову, перехватил их в запястьях и припечатал к подушке. Его глаза полыхали огнем ярости и страсти.
— Ты моя, слышишь? Моя навеки! Меня не волнует, что Харгривс оказался жив. Ты все равно должна принадлежать только мне, и никому больше. Ты моя жена, и ничто не может изменить это.
И Адам впился в губы Мэллори страстным поцелуем. Опьяненная его лаской, Мэллори отдалась на волю чувств и не стала сопротивляться.
