Поменяв позу, он усилием воли прогнал эту картину, прекрасно понимая, что в таком людном месте ему нельзя было бы даже взять ее за руку. Благоразумие требует, чтобы он отбросил подобные мысли до женитьбы.
«Мне не следовало спешить и отказываться от любовницы, — подумал он. — Видит Бог, сейчас мне не помешало бы утолить желание». Однако принимая во внимание то, что Клер предстоит жить у него в доме, он позаботился о том, чтобы до нее не могли дойти слухи о том, что он посещает какую-то даму полусвета. Не то чтобы он обещал Клер блюсти верность, однако продолжать любовную связь во время помолвки казалось ему неправильным.
А если учесть, что он любит секс не меньше любого другого мужчины и обладает нормальными аппетитами, то следующие несколько недель станут для него нелегкими. Однако как человек разумный и мыслящий, он умеет контролировать свои инстинкты и вполне способен какое-то время обойтись без любовных утех.
И потом, она уже очень скоро будет принадлежать ему.
— Как вы сегодня съездили за покупками? — спросил он ее прямо и сам услышал, как глухо звучит его голос. — Вам с Мэллори удалось найти все необходимое?
Она повернулась и посмотрела на него. Ее глаза были необычного ярко-голубого цвета. И он увидел в их глубине необычные, почти озорные искры.
— Мы очень удачно съездили, — сказала она. — И мы с Мэллори нашли все, и даже больше того. Завтра мы отправляемся покупать обувь и перчатки.
Он негромко рассмеялся:
— Значит, моя сестренка будет просто на седьмом небе. Туфли она любит даже больше, чем наряды. И если я не ошибаюсь, перчаток у нее уже столько, что хватило бы на целую радугу.
Клер выгнула брови:
— Но ведь не зря говорят, что ни один ансамбль нельзя считать удачным, если он не дополнен перчатками и туфельками!
— Это все так говорят? — спросил он с легкой улыбкой. — Или так говорит Мэллори?
Она на секунду задумалась, а потом ответила:
— И то и другое, пожалуй.
Он рассмеялся. Однако они не смогли продолжить этот разговор: огни в зале стали гаснуть, а занавес на сцене раздвинулся, открыв декорации. В зале зашикали, требуя тишины, и актеры заняли свои места.
Откинувшись на спинку кресла, Эдвард стал слушать хорошо знакомые реплики.
Клер еще никогда не была на представлениях такого высокого качества — до этого она видела только пантомимы и представления кукольников на местных ярмарках. Пару раз неподалеку от Марсден-Мэнора давала представление странствующая шекспировская труппа, но ее туда не пустили: было сочтено, что поведение вечерней публики будет слишком шокировать ее тонкие чувства.
Но теперь, оказавшись в настоящем театре, она почему-то не могла сосредоточиться на том, что происходит на сцене.
И виноват в этом был Эдвард.
Он сидел слишком близко. Его крупное мужское тело было всего в нескольких дюймах от нее, крупная рука, затянутая в перчатку, была гак близко, что до нее можно было бы дотронуться.
То и дело по ее телу пробегали мурашки, как будто от его взгляда. Но стоило ей покоситься в его сторону, она убеждалась, что он наблюдает за действием на сцене.
Исподтишка взглянув на него еще раз в полумраке зала, она всмотрелась в его профиль: проследила взглядом четкие очертания лба, линию аристократического носа, сильную челюсть и подбородок. А ведь были еще и его губы! Его великолепные, чувственные, безупречно очерченные тубы, которые, как она теперь знала, были невероятно нежными и неописуемо волнующими.
Одна только мысль о его губах заставила ее вспомнить об их поцелуе.
К счастью для нее, Эдвард больше не делал попыток подвергнуть ее силу воли новому испытанию такого же рода. Поскольку они жили в одном доме с ее матерью и его близкими, у них не было возможности оказаться вдвоем и тем более позволить себе близость. Однако если бы ему хотелось снова ее поцеловать, он, несомненно, смог бы что-нибудь придумать. Но возможно, одного поцелуя, было достаточно, чтобы удовлетворить то любопытство, которое, видимо, и подвигло его на тот первый — и единственный — поцелуй.
Клер пыталась убедить себя в том, что ей совершенно не хочется, чтобы он снова ее поцеловал. Ну, ничуть не хочется! Ей хочется от него избавиться, ей необходимо освободиться. И если ее новый план сработает, то вскоре ее желание осуществится. Тем более что мадам Морель обещала поторопиться с новым гардеробом Клер, конечно, за дополнительную и поразительно большую доплату.
Она судорожно вздохнула при мысли о том, какая ее ждет реакция. Невольно стиснув пальцы, она снова покосилась на Эдварда и замерла.
Его глаза, которые в полумраке казались почти черными, встретились с ее взглядом. На этот раз она не ошиблась — он действительно на нее смотрел! По ее телу снова пробежала дрожь, а ее губы приоткрылись в невольном вздохе.
— Вам нравится спектакль? — спросил он негромко.
Какой спектакль? Она едва слышала то, что говорили на сцене!
— Он чудесный! — ответила она, отважно солгав.
— Да, чудесный, — согласился он.
Его брови на мгновение сдвинулись, но в следующую секунду он уже чуть заметно ей улыбнулся, в потом снова перевел взгляд на сцену.
Вздохнув, она заставила себя последовать его примеру.
Клер показалось, что следующая неделя пролетела стремительно. Ее дни была заполнены новыми поездками за покупками, а вечерами они встречались за семейными обедами, после чего музицировали или разговаривали. Иногда устраивались поездки загород.
Эдвард далеко не всегда сопровождал дам. Иногда его место занимал Дрейк или близнецы. Эдвард ни разу не снизошел до объяснений, что именно представляют собой его «срочные дела»: он просто сообщил ей самой, ее матери и Мэллори, что не сможет отправиться с ними куда-либо. В таких случаях он на несколько минут заглядывал в гостиную, чтобы пожелать им приятно провести время, а потом прощался и уходил.
Клер не могла не задумываться: о том, куда отправляется Эдвард и чем он занимается. Ей казалось, что он не относится к тем людям, которым нравятся азартные игры, и она наблюдала за его укладом жизни достаточно долго, чтобы убедиться в том, что пьет он весьма умеренно. Значит, это женщина? Может быть, он навешает любовницу, которая живет в другой части города? В конце концов, Эдвард ведь мужчина и имеет некие потребности, которые необходимо удовлетворять.
Конечно, такой защищенной от грубой реальности юной леди, какой была Клер, не положено было знать о подобных вещах, но порой слуги болтали между собой на такие интересные темы! Итак, что, если Эдвард имеет отношения с какой-то вертихвосткой? Ну, это ведь исключительно его дело, и, несмотря на противную тошноту, которую вызывали у нее такие мысли, она дала себе слово на них не останавливаться.
Вместо этого ей следовало думать о своем приданом и о том, что произойдет, когда оно будет доставлено. Вчера привезли четыре новых платья. Основную часть ее заказа еще не успели выполнить, и потому счет тоже еще не был выписан.
