— Я позабочусь о нем, — тут же вызвалась Риган.
Как только ее гибкие руки прикоснулись к Гэлену, все его мысли сразу сконцентрировались вокруг Риган, он представил, как обнимает ее и прижимает к своей израненной груди. Его руки сами обвились вокруг плеч Риган, и непроизвольно он снова перенес на нее часть собственного немалого веса. Благодарность Гэлена за то, что она находилась рядом и ему не пришлось одному из последних сил добираться до собственной спальни, была безмерна. Теперь, когда друиды покинули их, Гэлен снова обрел роскошь обладать собственной комнатой, расположенной в противоположном от спальни Риган крыле замка. Кое-как добравшись до своих владений, он толкнул незапертую дверь.
Гэлен нашел в себе силы оторваться от плеч Риган, как от опоры, и ничком рухнул на постель. Почти уверенный, что она немедленно покинет спальню, Гэлен ощутил, как его сердце забилось чаще, когда Риган устроилась рядом.
— Ты был не прав, подвергая свою жизнь такой опасности.
— Все эти люди — моя семья, — пожал плечами Гэлен, — кстати, включая тебя. Я и впредь буду делать все для твоей защиты.
— Послушай, ты же увидел в голове Мейри больше, чем рассказал нам, я это чувствую.
— Ты правильно чувствуешь, — согласился он. — Я увидел, что это зло более смертельно и целенаправленно, более осмысленно, чем ты можешь себе представить. Я боюсь за нас обоих, Риган. Я боюсь, что у нас никогда не получится победить Дейрдре.
Глава 36
Риган показалось, будто ее сердце, словно тяжелый камень, устремилось куда-то к ногам.
— Путь, на который встала Дейрдре, обречен на провал. Я отказываюсь верить, что она выиграет.
— Согласен, — кивнул Гэлен. — Я всегда верил в победу добра в этом мире.
Риган поняла, что Гэлен просто пытается ее сейчас успокоить. Да, она была глубоко благодарна ему за правду, но эта правда теперь напрямую подвела ее к необходимости снять заклятие, чтобы скрытые в ней знания, какими бы они ни были, достались Воителям.
Вновь в своих мыслях Риган вернулась к последнему сну, где сказала себе самой, что знает про эту возможность. Но сумеет ли она вспомнить? Что же такого пряталось в ее собственном разуме? Почему это было таким важным, таким насущным, что она пожертвовала ради этого собственной жизнью, только бы тайна не вышла наружу?
Со слов Гэлена, Дейрдре спит и видит, как бы только поймать ее, Риган. Могло ли это «что-то» уничтожить Дейрдре — или, не дай Бог, наоборот, помочь колдунье?
Нет, помогать колдунье в прошлом у нее не было никаких резонов. Во всяком случае, по собственной воле. Каким бы ни было ее прошлое и что бы ни скрывалось в ее памяти, Риган была готова биться об заклад на собственную душу — она не могла быть на стороне Дейрдре.
Переведя взгляд на Гэлена, Риган решила высказаться на этот счет и тут же улыбнулась, поскольку предполагаемый собеседник крепко спал. Она медленно и осторожно прилегла рядом, уютно прижавшись к исцеляющемуся телу. Осторожно намотав прядь его волос на палец, Риган наконец позволила себе удовольствие насладиться зрелищем спящего Гэлена.
Сейчас черты его лица, линии рта и глаз были свободны от эмоций. Насколько странным казалось видеть Гэлена столь уязвимым и обессиленным. Как она полагалась на его непобедимость, бессмертие и безмерную силу, и как улетучилась вся его нерушимость сегодня в зале! И ведь он понимал, что идет на огромный риск, но решился пойти на него, не задумываясь, ради нее и своих товарищей.
Рисковал собственной жизнью!
Он сделал это без малейшего колебания, лишь только речь зашла о его семье, частью которой она тоже теперь являлась.
— О, Гэлен, — тихонько прошептала Риган.
Она улыбнулась, проводя пальцем по его чисто выбритому подбородку, вспоминая, как он поддразнивал ее насчет царапающейся бороды. Далее ее палец пробежался по пухлым губам, которые могли доставлять ей такое удовольствие удивительными поцелуями.
Как же много произошло с того момента, когда она бросила на Гэлена свой первый взгляд. Для нее переменился весь мир — причем в лучшую сторону.
Болела душа за друидов, которые испугались Воителей, столь надежно их защищавших. Как и Соне, Риган очень хотелось вернуть их назад. Однако слова Фэллона, как бы ужасно они ни звучали, были вполне справедливы. Если бы они попытались оставить их здесь насильно, фактически заточив в замок, это принесло бы больше вреда, чем пользы.
Риган оставалось лишь молиться за друидов, решившихся уйти, хотя она и была уверена, что эти мольбы окажутся напрасны, поскольку Дейрдре была начеку.
Мейри. Глаза Риган наполнились слезами при воспоминании о старейшине. Знала ли она, что ее мозг захвачен колдуньей? Пыталась ли как-то бороться против этого зла?
Она, возможно, уже никогда не узнает ответа. Мейри ушла, недолго успев побыть под влиянием Дейрдре. Теперь Риган беспокоила Одара. Ведь она всегда считала Мейри самой сильной из старейшин, но после всего случившегося Риган начала сомневаться на этот счет.
Вздохнув, она придвинулась поближе к Гэлену и ощутила тепло, исходящее от его мускулистого тела. Риган положила руку сверху и переплела его пальцы со своими.
Она постепенно проваливалась в сон, и мысли о Мейри, Дейрдре и предстоящем нападении отходили на задний план. Словно плывя по течению, Риган чувствовала, как в голове опять просыпается тупая боль, но в первый раз за все время ее это нисколько не испугало, ведь она встречала очередной приступ, зная, что при любых обстоятельствах Гэлен останется с ней.
Одара окинула взглядом жителей Маклауда, собравшихся вокруг стола. Видеть их во плоти после всего услышанного раньше было безумно страшно. Казалось, что братьям так просто накинуться на всех и каждого. Даже открыв друидам свой дом и поклявшись до конца стоять против Дейрдре. Зная, как все друиды отчаянно боялись Гэлена и Логана, она все же приняла для себя решение идти в замок, выразив таким образом Воителям уважение и приязнь.
Попав в Маклауд и осознав, что будет находиться в окружении сразу тринадцати Воителей, Одара испытывала первобытный страх. Но это продолжалось лишь до того, как она повстречала друидов, обитающих в замке, и увидела их отношения между собой. Этого оказалось вполне достаточно.
Теперь она ожидала, когда на нее посыплются вопросы. Одара понимала, что и друиды замка не прочь потолковать с ней, поэтому нисколько не удивилась, обнаружив их среди Воителей.
— Ну так почему же ты молчала, когда Мейри вела разговоры про уход друидов отсюда? — спросила Соня.
— Всю жизнь я знала Мейри, — ответила Одара, тряхнув головой. — Она всегда была невероятно упряма и, приняв решение один раз, никогда его не меняла. Не чувствуя, что в Мейри уже поселилось зло, я пыталась разговаривать и с ней, и с некоторыми женщинами, однако ее ложь оказалась слишком убедительной. Точнее говоря, не ее ложь, а ложь Дейрдре. Глядя на Мейри, я ничего не подозревала.
