Кто-то тихонько позвал его с той стороны двери. Оглянувшись через плечо, он увидел Куина, просунувшего голову в комнату.
Последний разок взглянув на Кару, Лукан развернулся и вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, не обращая внимания на хмурую физиономию Куина.
— Ты только сделаешь себе еще больнее, — огорченно произнес Куин.
Лукан зашагал по коридору в большой зал. Гэлен сидел на одном из стульев, свесив ногу через подлокотник и закрыв глаза.
— Ты меня слышал?
Лукан остановился и повернулся к Куину.
— Я не глухой, но не собираюсь тебе отвечать. Это мое дело, и ты в него не лезь.
— Нет, не твое. Это наше общее дело.
— Хватит, Куин.
— А что, если она понесет от тебя? — спросил младший брат. — Об этом ты подумал? Кто родится? Смертный или чудовище, как мы? Ты всегда все рассчитываешь, Лукан, но сейчас ты, похоже, совсем не думаешь. По крайней мере не головой.
— Оставь, — прорычал Лукан, которому вдруг захотелось ударить Куина. — Кара моя. И я отвечаю за нее перед Богом.
Куин проводил взглядом выскочившего из замка брата. Он не собирался ничего говорить, но когда перед этим увидел, как Лукан смотрит на Кару с нескрываемым вожделением, что-то злое и мстительное вспыхнуло у него в душе.
— Зачем, Куин?
Он повернулся на голос Фэллона и увидел старшего брата в дверях кухни, по обе стороны держащегося за косяк. Как мог Куин объяснить, что на него нашло? Никто не поймет, тем более Фэллон.
Фэллон вошел в большой зал и встал перед ним.
— Лукан нашел в жизни немного счастья. Разве это плохо? Если Кара понесет, мы с этим справимся. Оставь ты его.
— Я постараюсь.
— Чем именно Лукан с Карой так задевают тебя? Что Лукан обрел немного покоя?
Куин покачал головой:
— Нет, конечно.
— Тогда в чем дело? — пожелал знать Фэллон.
Куин отвернулся, не готовый признаться в том, что терзало его многие годы.
— Куин. Ответь мне. Ты завидуешь тому, что Лукан нашел женщину, да? Признайся.
Куин стиснул кулаки. Посмотрев на себя, он обнаружил, что кожа почернела и ярость забурлила в груди. Когти впились в ладони. Он был рад боли, ибо она напомнила ему, кто он есть.
И что он потерял.
— Не молчи. Ответь.
Куин развернулся и ударил, не глядя, перед собой. Фэллон отскочил назад прежде, чем когти Куина вонзились ему в тело.
— Хочешь знать, что не так? — рявкнул Куин. — Я не помню свою жену, Фэллон. Не могу вспомнить ни ее лицо, ни вкус ее поцелуя. Я больше не помню цвет глаз моего сына или звук его смеха.
Куин выдохнул, и все внутри у него съежилось от стыда. Меньшее, что он мог сделать, это сохранить в памяти жену и сына, но и это у него отняли.
— Ты не должен винить себя за это, — сказал Фэллон и положил руку Куину на плечо. — Время лечит нас, чтобы мы могли посмотреть в лицо будущему.
Куин сделал шаг назад. Помимо того, что он не помнит лица жены, есть и еще кое-что, но он не стал этого касаться. А остальное… что ж, остальное останется тайной.
— Ты прав, разумеется, — сказал он.
Куин надеялся, что они с братом все обсудили. Ему не хотелось больше разговаривать. В груди болело от признания. Повернувшись уходить, он увидел, что Гэлен поднялся и стоит возле стула, наблюдая за ними.
Как он мог забыть про их гостя? Куин про себя чертыхнулся. Гэлен не должен был слышать их с Фэллоном разговор. Куин ждал, что Гэлен что-то скажет, а когда тот промолчал, вышел из замка. Этой ночью покоя ему не найти.
Он уже отдежурил свои часы, но все равно займет пост на одной из башен. Под звездами, надежно скрытый темнотой. Вот его покой, его спасение.
Глава 22
Кара перевернулась на спину и с наслаждением потянулась. Улыбнулась и потрогала то место, где спал Лукан. Как чудесно было уснуть в его объятиях. Еще никогда не чувствовала она себя такой желанной и такой умиротворенной.
Она поднялась с постели и приподняла край шерстяного пледа, чтобы выглянуть в окно. Уже рассвело. Она умылась и оделась и только-только закончила заплетать волосы, как послышался стук в дверь.
— Да! — крикнула она.
Дверь открылась, и в комнату вошел Лукан.
— Есть хочешь?
Она засмеялась.
— Умираю с голоду.
Он протянул ей руку, и она без колебаний взяла ее. Даже бремя друидской магии и их неясного будущего не могло заглушить ее нынешнего счастья. То, что есть у них с Луканом, особенное, и она намерена вовсю наслаждаться этим, сколько бы им ни суждено быть вместе.
— Видел что-нибудь ночью? — поинтересовалась она.
— Нет, хотя Фэллон заметил волка.
Лукан улыбнулся, но она увидела, что улыбка не затронула глаз. Когда они пришли в большой холл, там никого не было. Он проводил ее к столу, и когда она села, устроился на скамье напротив.
Только после того, как он передал ей овсяную лепешку и кусок сыра, она подалась вперед и взяла его за руку.
— Что случилось?
Он вздохнул и покачал головой, обеспокоенно нахмурив лоб.
— Дело в Куине.
— А что с ним такое?
— Да в том-то и дело, что я не знаю. Вчера вечером он настойчиво предостерегал меня против того, чтобы быть с тобой.
Кара не удивилась. Она поступила бы точно так же, если бы ее брат или сестра оказались в таком положении.
— Он волнуется за тебя.
— Думаю, тут дело не только в этом. Фэллон потом сказал мне, что Куин признался, что уже не помнит, как выглядели его жена и сын.
Она поморщилась, сердце ее болело за Куина. Винить себя в их смерти, а потом утратить даже память о них. Это страшный удар для такого, как Куин.
— Я понимаю, как это его удручает. Он винит себя в их гибели.
— Откуда ты знаешь?
— Это читается в его глазах. Он же мужчина, долг которого состоял в том, чтобы заботиться о них, защитить, а он не смог. Он будет вечно носить в своем сердце эту тяжесть, если только не сумеет простить себя.
Лукан покачал головой.
— Он никогда не простит себя, Кара.
— Тогда единственное, что ты можешь сделать для него, это то, что делал всегда. — Кара откусила кусочек лепешки и заметила, что Лукан продолжает хмуриться. Значит, у него еще есть что-то за душой.
— Что еще сказал Куин?
Лукан пожал плечами.
— Сказал, что ты можешь зачать от меня ребенка.
