– Кто это такие?
– Долгая история, бабушка, – поспешно сказала Роуз, – потом я тебе объясню. Джеймс, – она взглянула ему в лицо, – продолжай.
– Я писал вам письма, Эмма. – Джеймс вздохнул. – Александр считал это обязанностью, но семья, о которой он рассказывал, нравилась мне. Я знал о его родителях, других родственниках и, конечно же, о вас. И постарался… скрасить вам потерю внука. Честно говоря, я понимал, что наш обман будет длиться ровно до тех пор, пока я не приеду в Англию. А несколько недель назад по пути из Лиссабона я встретился на пароходе с Роуз, понял, что она кузина Александра, более того – что теперь он станет графом Даремом. И я не решился сознаться ей сразу, а потом было уже поздно.
– Ты мог бы объяснить мне, – сказала она.
Джеймс покачал головой:
– Не мог. Ты решила бы, что кузен Александр прикидывается другим человеком, чтоб ускользнуть от титула. Кто-нибудь, как леди Каррингтон, назвал бы меня лордом Уэйнрайтом. Я не знал, что сказать тебе, и потому наговорил много лишнего и, боюсь, заморочил голову… Но здесь, в этих стенах, лгать уже невозможно. Я не лорд Уэйнрайт и осознаю, что, выполняя просьбу друга, совершил преступление. В вашей власти поступать как угодно, миледи. – И Джеймс кивнул Эмме.
– Прежде чем вызвать полицию, чего вы, несомненно, ждете, – сухо произнесла бабушка, – я хотела бы уточнить: значит, вы действительно не ведаете, где сейчас Александр?
– Нет. Он растворился, как и желал. Я лишь надеюсь, что мой друг счастлив.
– Если мы дадим объявление в газетах, он не отыщется?
– Нет.
– А вы, мистер Рамзи, – вы сами чего желаете?
– Я скажу, чего не желаю, – проговорил он негромко. – Я не желаю причинить боль вам и Роуз. И, наверное, вы не хотите этого, если не разоблачили меня сразу?
– Я уже сказала, – и тут Эмма улыбнулась, – что читала ваши письма. Там все написано между строк. Вы не злой человек, а милый обманщик поневоле. Ох уж эти мужские обещания и джентльменские соглашения! – Она повернулась к Роуз: – Извини, что не сказала, но, честно говоря, я подозревала: Александр кончит как Маргарита. Удивительное дело! По крови они не родня, а поведение одинаковое.
– Маргарита? – нахмурился Джеймс.
– Моя мать, – со вздохом объяснила ему Роуз.
– Но ты говорила мне, что она умерла, – заметил Джеймс осторожно.
– Я говорила, что мама покинула нас. – Роуз внезапно испытала приступ беспричинного веселья. Казалось бы, плакать надо – ложь, снова обнаружилась ложь! – однако необъяснимым образом на душе у нее стало легче. Джеймс – это Джеймс, и никто иной. Больше не нужно гадать. – Она не умерла, хотя в свете, наверное, полагают именно так. Через год после того, как я вышла замуж за лорда Шелдона, моя мать отправилась в путешествие на Восток. Бог знает, где она познакомилась с одним из этих восточных богачей, которые до сих пор живут так, будто на дворе времена султана Сулеймана. Он влюбился в нее без памяти и возжелал сделать своей во что бы то ни стало. Но ты сам представляешь, какой бы вышел скандал – английская аристократка становится женой мусульманина, немыслимо! Потому мать всего лишь тихо исчезла со сцены, якобы удалившись в глушь и в траур. Сейчас она первая жена в гареме этого богача и невероятно счастлива. Иногда присылает нам письма.
– Александр пошел по тому же пути, разве что писем от него мы теперь точно не дождемся, – резюмировала бабушка и уставилась на Джеймса орлиным взором. – Вопрос в том: что нам делать теперь с вами?
– Я в полном вашем распоряжении. – Джеймс склонил голову.
– Мне нужно подумать. – Бабушка поднялась и жестом остановила подменного внука, собравшегося встать. – Нет. Я вернусь через некоторое время. Надеюсь, если я оставлю вас с Роуз наедине, не случится никаких неприятностей?
– Нет, – ответили молодые люди хором.
– Прекрасно. – Леди Уэйнрайт величественно вышла из гостиной. Стукнула, закрываясь, дверь.
Джеймс все-таки встал и прошелся туда-сюда по комнате; Роуз внимательно за ним следила. Наконец он остановился и спросил:
– Ненавидишь меня?
– Я рада.
Его брови дернулись.
– Рада?
– Я наконец-то знаю, кто ты, – объяснила Роуз и, встав, подошла к нему. – Только ты должен ответить мне на один вопрос и пообещать, что не солжешь. Что на самом деле произошло с Александром?
Джеймс молчал.
Он помнил очень хорошо.
Они третий день шли через пески и остановились на ночь в каменной россыпи, распугав местных скорпионов. Джеймс и Кунвар несли Александра по очереди. Когда его уложили, расстелив сюртук Джеймса, и поднесли к губам флягу с последними каплями воды, лорд Уэйнрайт сказал, глядя в темнеющее небо:
– Красиво.
Джеймс сел на песок рядом с ним и запрокинул голову.
– Да.
– Хороший день, чтоб умереть. Хорошая ночь.
Джеймс посмотрел на него. Александра колотила крупная дрожь, из раны на виске уже ничего не сочилось – там запеклась корка, но самая тяжелая рана была не на голове. Когда началась буря, испугавшаяся лошадь сбросила Александра, а затем он попал под копыта взбесившихся от страха животных. Сильный удар проломил грудную клетку, осколки ребер застряли в легких. Просто чудо, что он выжил. Чудо, что жив до сих пор.
– Давай без этих похоронных речей, – поморщился Джеймс. – Еще день, может, два до каравана.
– Вы дойдете за полдня, если оставите меня. А впрочем, – раненый словно бы прислушивался к чему-то, – утром я избавлю вас от своего общества.
Он закашлялся, на губах лопнул кровавый пузырь.
– Глупая жизнь, – прохрипел Александр, – глупая смерть. Слышишь меня, привратник?
– Лежи тихо и не болтай, – недовольно велел Джеймс.
– Бабушка будет плакать, – вдруг произнес Александр, которому никто и никогда был не указ.
– Ты давно не упоминал о ней.
– Знаю. Я отвратительный внук.
Они долго молчали; становилось все холоднее и холоднее, скоро наступит ночь, выпьет тепло из песков, чтобы утром, с первыми палящими лучами солнца, вернуть его снова.
– Но ты можешь оказаться лучше, – вдруг проговорил Александр.
Джеймс посмотрел в его грязное, почти неузнаваемое лицо.
– О чем ты?
– Тебе нужна семья, Джеймс. А мне моя не очень-то пригодилась. Ты должен мне за Мальту, приятель, должен. Пообещай… Пообещай, что станешь мной. Возьмешь мое имя, когда вернешься, мое имущество, мою жизнь. Я уйду спокойно, если буду знать, что она в надежных руках. И может, скажут потом, что лорд Уэйнрайт не был… совсем уж пропащим.
