Его лицо в отсветах пламени действительно казалось лицом ангела.
– Шли годы. Война продолжалась с переменным успехом, я привык к чужим землям, к походной жизни и уже не так скучал по Англии, как раньше. А между тем нарастало беспокойство: политические противники Джона, в частности Роберт Харли, лидер партии тори, строили козни и участвовали в заговорах. Я узнал, что Брайан связан с заговорщиками, и весьма обеспокоился этим фактом. В прошлом году Джон попросил меня вернуться в Лондон и разведать обстановку, узнать, насколько сильно ухудшилась ситуация за время его отсутствия. Я приехал домой под Рождество, оказавшись в самом центре незатихающей светской жизни. Брайан отсутствовал в городе, отец уделил мне несколько минут для приветствия и тут же отослал, так что я оказался предоставлен самому себе и взялся за дело. Чтобы понять настроения, царившие в обществе, мне следовало в этом обществе появляться. Так что я обновил свой изрядно устаревший на войне гардероб и начал ездить на балы. Там я и встретил Валентайн.
Как он произнес это имя! Лаис был знаком этот тон: именно так выдыхал ее имя Роберт, когда говорил о своей любви. Так вот как звали ту самую женщину. Валентайн.
– Ей едва исполнилось девятнадцать, это был ее второй сезон в Лондоне, и я не понимал, почему окружающие мужчины проглядели это сокровище. Что ж, тем больше повезло мне! Я влюбился в нее с первого взгляда. Она была прелестна: длинные медовые волосы, густые и на ощупь мягкие, как шелк, огромные серые глаза и чудесное личико. И к тому же Валентайн была добра и мила, умна и начитанна; одного ее взгляда хватило, чтобы я оказался у ее ног. На мое безмерное счастье, она ответила мне взаимностью. Я официально стал ухаживать за ней, отсылая восторженные письма Джону, – боюсь, о любви в них упоминалось чаще, чем о политике. Мальборо посмеивался надо мной и пообещал не отзывать пока обратно в армию, уверяя, что в Лондоне я ему нужнее. Семья Валентайн состояла из весьма пожилой тетушки, вывезшей племянницу в свет и на том посчитавшей свои обязанности по отношению к ней выполненными, и настолько дальних родственников, что они не стоили упоминания. Сознаюсь, в те дни я совершенно позабыл о Брайане. Даже когда он возвратился в столицу, я лишь мельком видел его, сталкиваясь с братом в основном в лондонском доме отца и обмениваясь ничего не значившими фразами. Я выполнял все, что велел Джон, и использовал любую свободную минуту, чтобы побыть вместе с Валентайн. В апреле я сделал ей официальное предложение, и моя любовь благополучно приняла его. Начались приготовления к свадьбе. Я сказал о ней отцу, а тот лишь пожал плечами: его не тронуло бы, даже если бы я женился на какой-нибудь актриске. Герцога тревожило, что Брайан в последнее время стал много пить и все никак не женится, мои же супружеские планы его не волновали. Я понял тогда, что можно окончательно проститься с надеждой обрести семью, в которой родился, и был полон решимости создать свою собственную.
Лаис молчала. Господи, сколько же в этом человеке нестерпимой веры в людей! Она почти физически ощущала эту волну спокойствия и доброты, которая исходила от Энджела. Он ведь был другим раньше; он меняется, рассказывая ей о прошлом.
Она не испытывала уверенности, что хочет слушать дальше, и понимала, что выслушает.
– Мы должны были сочетаться браком двадцатого июля: тетушка Валентайн настаивала на том, чтобы со времени помолвки прошло достаточное количество времени. Это было мучением, разумеется, и вместе с тем счастьем: мы с Валентайн смеялись, украдкой целовались в Гайд-парке, когда нас никто не видел, и предвкушали нашу будущую совместную жизнь во всем ее великолепии. Валентайн хотела детей, я тоже, не менее чем пятерых. Я знал, что буду любить их очень сильно, чтобы никто из них никогда не почувствовал себя обделенным.
Лаис вспомнила, как Энджел читал сказки Джерри и Тамине, и медленно кивнула.
– Между тем становилось ясно, что готовится заговор против Мальборо. Брайана часто замечали в обществе Роберта Харли, и я нервничал, пытаясь понять, какое отношение брат имеет к заговорщикам. Все это мне не нравилось. Джон знал о моих метаниях и советовал вести себя очень осторожно, чтобы не привлечь внимание заговорщиков. Я передавал герцогу все, что мне удавалось узнать. Но близилась свадьба, и в какой-то момент я позволил себе отвлечься, забыть о Брайане, подумать о том, как скоро я буду счастлив… До бракосочетания оставалась неделя, когда я нанес визит Валентайн и обнаружил, что мы остались практически наедине: тетушка уехала в гости к подруге, а слуги в счет не шли.
Энджел глубоко вздохнул, словно собираясь с силами.
– Мы были так счастливы поговорить наедине! Мы сидели с Валентайн на кушетке, прижавшись друг к другу, и говорили о своей любви и о том, какая жизнь нас ждет. Я обещал повезти супругу на континент, когда закончится война – не может ведь она продолжаться вечно, – и показать те удивительные города и страны, где сам уже побывал. Я уже купил дом в Лондоне, где собирался жить вместе с женой; разумеется, я мог бы воспользоваться одним из семейных особняков, однако мне хотелось окончательно позабыть старые связи. У меня есть прелестное поместье в Суррее, и мы собирались на лето уезжать туда. Словом, жизнь казалась восхитительной… до того момента, когда распахнулась дверь, и на пороге появился Брайан, пьяный в стельку, в компании своих дружков.
Лаис невольно вскрикнула.
– Он сказал, что следил за мной, поджидая удобного случая. «Ах, Энджел! – воскликнул он. – Почему же ты столь непочтителен, что даже не соизволил представить мне свою будущую супругу?» «Брайан, ты пьян, – сказал я. – Ты не имел права врываться в этот дом. Не оскорбляй мою невесту своим присутствием, уходи». Это его взбесило. «Значит, я оскорбляю тебя и ее своим присутствием?! – заорал он. – Я, наследник герцога Девери? Ты совсем зарвался, братец, пожалуй, придется тебя проучить!» Он орал очень долго, брызжа слюной и обвиняя меня во всех смертных грехах, включая любовную связь с Мальборо… Простите, Лаис, что я вынужден это произнести. Я загородил собой Валентайн и крепко держал ее за руку, успокаивая. Мне казалось, что Брайан сейчас закончит кричать и мне удастся выставить его. Ах, каким же глупцом я был! – Энджел на мгновение прикрыл глаза, словно от нестерпимой боли. – Оружие лежало далеко, ведь я не думал, что оно может мне понадобиться в доме Валентайн. Прежде чем я успел сообразить, что на сей раз Брайан с дружками не станут со мной церемониться, они бросились на меня. Их было шестеро, не считая брата, и через некоторое время им удалось меня скрутить и схватить яростно сопротивлявшуюся Валентайн. Брайан стоял надо мной и хохотал. «Ты думаешь, ты тут самый чистый, братик? Ангелочек! Всегда такой правильный, такой добренький! Все эти годы я мечтал, чтобы ты умер, но ты все жил и жил, черт тебя возьми! Даже на войне тебя не пристукнули. Какая жалость! Что ж, теперь я могу прикончить тебя своими собственными руками. Это обрадует моего друга Харли, он не любит шпионов вигов! Но прежде, чем ты умрешь, я хочу, чтобы ты посмотрел…» И он направился к Валентайн. Она смотрела на Брайана в ужасе, а он схватил ее и начал целовать. Тогда она укусила его, начала вырываться, царапаясь, словно дикая кошка. Она кричала, и я рвался к ней, пытаясь вывернуться из рук дружков брата. Когда Валентайн больно ударила Брайана, тот, окончательно озверев, с силой отшвырнул ее от себя. Падая, Валентайн ударилась головой об угол стола и осталась лежать неподвижно. Я сразу понял, что она мертва…
