– Как это произошло? – Позвонивший не выразил
соболезнования, даже не удивился. Его, кажется, только интересовало, каким
образом погиб Гудниченко-старший, как будто это было самое важное, что ему
следовало узнать. Анатолий нахмурился.
– Его сбила машина. Извините, я не могу сейчас
разговаривать.
– Подожди, – прохрипел позвонивший, – как это – сбила
машина? Кто его сбил, вы узнали?
– Нет, машину пока не нашли.
– Когда и где это случилось?
– Какая разница, – поморщился Анатолий, – отца мы все равно
не вернем. До свидания.
– Подожди, – снова сказал неизвестный, – ты кем ему
приходишься?
– Я его сын.
– Тогда понятно. Он ничего не сказал тебе перед смертью?
– Ничего. До свидания.
Анатолий повесил трубку. Бесцеремонность звонившего его
разозлила. Снова раздался телефонный звонок. Анатолий снял трубку.
– Может, он что-то просил передать для своих друзей? –
раздался тот же голос. – Спроси у своей матери.
– Он ничего не сказал, – нервно произнес Анатолий, – и не
нужно больше сюда звонить. У нас и так большое горе, а вас, кажется, интересуют
только свои личные дела.
Он бросил трубку.
– Кто это звонит? – поинтересовалась мать из другой комнаты.
– Какой-то ненормальный, – зло ответил Анатолий.
В этот день больше никаких неожиданных телефонных звонков не
было. А на следующий день позвонила испуганная соседка по даче. Она была вдовой
генерала, Героя Советского Союза. Эти два участка Гудниченко и генерал Палийчук
получили еще в конце шестидесятых как ветераны войны. Палийчук построил на
своем участке добротный двухэтажный особняк, а Гудниченко – гораздо более
скромный домик, в котором были две комнаты и небольшая кухня. Уже позже, будучи
заместителем министра, когда дети уже выросли, он пристроил к дому еще одну
комнату, которая стала его кабинетом и спальней. Дача была скромной, небольшой,
но участок замечательный. Отец любил ухаживать за землей и потратил много сил,
чтобы все здесь было ухожено и обработано. Вокруг дома росли яблоневые деревья,
привившиеся здесь еще в семидесятые, и множество кустов крыжовника.
Две дачи разделяла лишь символическая ограда из проволоки.
Да и вообще в те времена не строили высоких каменных заборов. Соседка жила на
даче после смерти своего мужа вместе с двумя собаками и домработницей. Ее
сыновья часто навещали мать. У них было уже четверо взрослых девочек, которые,
едва появившись на даче, устраивали такой шум, что об их прибытии сразу
узнавали соседи. Эта была замечательная и дружная семья. Екатерина Палийчук не
смогла приехать на похороны из-за своего высокого давления, но оба сына пришли
на кладбище, чтобы проводить в последний путь соседа и друга своего отца.
– Доброе утро, – сказала соседка, и Анатолий не сразу узнал
ее голос, – извините, что позвонила так рано утром.
– Кто это говорит? – не понял он.
– Это ваша соседка по даче. Тетя Катя Палийчук. Вы меня не
узнали, Анатолий?
– Здравствуйте, тетя Катя, – улыбнулся Анатолий. – Как вы
себя чувствуете? Ваши сыновья говорили, что у вас высокое давление.
– Да, иногда просто кружится голова. Но я позвонила не
поэтому. Ты знаешь, Толик, я вчера почти не спала всю ночь. И поднималась
наверх, на второй этаж. Я ведь сейчас редко наверх поднимаюсь, там комнаты для
моих внучек, а мою спальню перенесли на первый этаж, чтобы я туда не ходила.
– Я об этом слышал. – Он подумал, что сейчас пойдут обычные
старческие разговоры о собственных болячках. Но он ошибался.
– Ночью я туда поднялась. Фаина уже спала. Ты помнишь Фаину,
нашу домработницу?
– Конечно, помню. Ей, наверное, уже сто лет.
– Да нет. Она младше меня на два года. Так вот, я поднялась
наверх и случайно посмотрела в сторону вашей дачи. И ты не поверишь! Я увидела,
как горит свет в окнах вашего дома. Я подумала, что вы решили сюда приехать
поздно ночью по своим делам, и решила вас не беспокоить.
– Никто из нас на дачу ночью не ездил, – ответил Анатолий, –
вам, видимо, показалось, что там горит свет.
– Нет-нет! Я видела. А потом рано утром мы услышали шум. Я
снова поднялась наверх. На вашем участке стояли сразу три машины. Такие, какие
у нашего Петра…
– «Волги», – уточнил Анатолий.
– Да-да, «Волги». Две белые и одна черная. Я еще подумала,
что ты приехал сюда со своими друзьями. Решила тебе позвонить. Но ваш телефон
на даче не отвечал. Ты можешь себе представить такое? Я вижу, как на вашем
участке стоят три машины, значит, много людей в доме, а телефон не отвечает.
– Сразу три машины приехали? – весело спросил Анатолий. Он
все еще не придавал никакого значения этому телефонному звонку. В конце концов,
что можно было украсть у них на даче? Старую мебель. Садовый инвентарь. Самой
большой ценностью в доме были книги, которые находились в кабинете отца, но
воры не станут приезжать сразу на трех машинах, чтобы их украсть. Да и книги
были обычные, не раритеты. Что еще? Одежда, белье, посуда. Там не могло быть ничего
ценного.
– Я долго звонила, – призналась испуганная соседка, – а
потом мы увидели, как они уезжают. Примерно минут тридцать назад. Все три
машины развернулись, чтобы отъехать. И одна наша собачка случайно в это время
перешла на вашу сторону. Ты знаешь, я всегда следила за нашими собачками. Твой
отец не любил, когда они лазили на ваш участок. Но она там случайно оказалась.
Это был Джульбарс, наша немецкая овчарка. Такая умная собачка.
– Понятно, понятно. – Ему надоело слушать эти бредни о
приехавших машинах, о залезшей на чужой участок собаке.
– И они уехали, а моя собачка не вернулась домой, –
выдохнула тетя Катя.
– Она еще придет, – успокоил ее Анатолий. – И это все, что
вы хотели мне сказать?
– Нет, не придет, – прервала его тетя Катя, – Джульбарса
убили.
– Что?
– Вторая собачка нашла рядом с воротами. Можешь себе
представить, нашего Джульбарса кто-то застрелил. Но честное слово, мы не
слышали никаких выстрелов. Как такое может быть, я не понимаю. Фаина говорит,
что в собачку стреляли пять или шесть раз. Можешь себе представить такой ужас?
Бедное животное. Пять или шесть раз. А мы ничего не слышали. Я сразу позвонила
сыновьям, они сейчас едут к нам. Но Петя сказал, чтобы я позвонила и вам тоже.
Петр Палийчук был старшим сыном вдовы генерала. Он работал в
военной прокуратуре, был советником юстиции.
– Убили вашу собаку? – растерянно произнес Анатолий. Это
были уже не шутки. В собаку выстрелили пять или шесть раз. – И вы ничего не слышали?
– спросил он.
