— Конечно, все в порядке, моя девочка. Но взрослая жизнь приносит столько проблем.
— Ой, да. Меня же могут заколдовать!
— Заколдовать? — удивилась леди.
— Ну да. Няня Нэнси читает мне сказки. И там, когда принцесса вырастает, она непременно то палец веретеном уколет, то ее проклянет злая ведьма. И придется сто лет лежать и спать. Зато потом приедет прекрасный принц и расколдует меня!
— Может быть. Но, возможно, тебе не придется спать сто лет, чтобы дождаться принца. — Мама поцеловала ее в макушку. — Иногда любовь приходит быстро и заставляет тебя чувствовать, что волшебства в мире очень много. Нужно только уметь увидеть.
— А эта елка тоже волшебная?
Джулиану еще не настолько интересовали разговоры о любви.
— Конечно! Как и каждый год!
— И мне можно будет сорвать вон тот рогалик?
— Да, но лишь во время бала. Беги, Джулиана, беги.
Она покачала головой. Никто не заметил мгновенного замешательства Джулианы. Все заговорили одновременно, спеша поздравить друг друга. В этом праздничном настроении горький осадок, оставленный воспоминанием, растворился достаточно быстро.
Заиграла музыка, и начались танцы. Кавалеры живо разобрали дам и закружили их по отполированному полу. Джулиана отошла к окну, прихватив бокал вина. С ясного неба светила огромная рыжая луна, заливая иссохшие поля призрачным светом. Дул легкий ветерок, и Джулиана была рада подставить ему свое разгоряченное лицо. Жар свечей, возбужденное дыхание трех десятков людей раскалили даже большой дом.
Она ощутила присутствие Джейми, нет, мистера Форда, даже не оборачиваясь.
— Потанцуем?
— Буду рада.
И он повел ее в быстром танце. Все вокруг перестали танцевать. Конечно! Мистер Джеймс Форд танцует с дамой!
— Мы под омелой, — услышала Джулиана.
Смысл слов медленно доходил до нее, она не возразила, когда его губы прижались к ее, прильнули в совсем не формальном поцелуе. Видит бог, она хотела отстраниться, хотела прервать эту обжигающую и великолепную близость, но не смогла, не смогла. Она ответила на поцелуй, поддаваясь ласке и возвращая ее.
Прежде чем это стало совсем неприличным, Форд отстранился и повернулся так, чтобы прикрыть Джулиану от гостей.
— Джулиана, — прошептал он. — Я не стану просить прощения, потому что я не раскаиваюсь.
Она покачала головой.
— Я тоже.
Он сжал ее ладонь в своих, сильно, почти до боли. И они повернулись к гостям. Если кто и заметил что-то лишнее, все предпочли промолчать.
Гостей разместили во всех свободных комнатах. Все разошлись уже под утро, но Джулиана ушла к себе около полуночи, сославшись на плохое самочувствие. Шум бала не мешал ей, ведь в действительности она даже не устала и недомогание придумала. Просто ей нужно было побыть в одиночестве и подумать. Принять решение, пока она не пропала окончательно, пока способна рассуждать здраво.
Когда все в доме стихло, Джулиана тихо постучала в дверь Форда и вошла, не дожидаясь ответа.
— Мистер Форд? Только не надо выпрыгивать в окно! — прошептала она.
— Джулиана?
Луна давала достаточно света, чтобы Джулиана рассмотрела Джеймса, сидящего в кресле в углу. Огонек трубки отбрасывал слабый неверный отблеск на его лицо, пахло горьковатым дымом. Опасаясь оказаться слишком близко, Джулиана прошла к окну и обхватила себя руками. Она не переоделась после бала, лиловый шелк заискрился в лунном свете.
— Нам нужно поговорить.
— Я слушаю.
— Я должна уехать из вашего дома, — озвучила она свое решение. — Как можно скорее.
— Джулиана! Нет, пожалуйста! Не сейчас!
Форд отложил трубку, встал — скрипнуло кресло — и подошел к окну.
— Почему? — спросил он.
— Я могу говорить только про себя, но я знаю, что… Не спрашивайте меня, почему я это знаю. — Ее речь стала немного сбивчивой. — Я просто знаю. Еще немного — и я не смогу жить без вас, дышать без вас.
— Джулиана… Я…
— Пожалуйста, дайте мне закончить. Я должна, пока еще не поздно.
Он поднял руку, словно хотел прикоснуться к ее лицу, но замер, увидев слезы в ее глазах.
— Это не может так продолжаться. Я вам не говорила, мистер Форд…
— Меня зовут Джейми, Джулиана.
— Нет. Мистер Форд.
— Джейми.
— Джейми. — Ее голос дрожал. — О, Джейми…
Он все же прикоснулся к ее влажной от слез щеке. Осторожно, нежно, едва ощутимо, но этого было достаточно, чтобы она подалась навстречу его прикосновению. Больше их ничего не разделяло, кроме тонкого шелка ее платья и белого батиста его рубашки. Она не подняла лица, Джеймс целовал ее волосы, вынимая одну за одной жемчужные шпильки. Джулиана не двигалась, но ее горячее прерывистое дыхание обжигало грудь Форда.
— Нет, — тихо выдохнула она. — Нет. Я должна договорить.
— Это все не имеет значения. Ничто не имеет значения.
— Имеет. Для меня.
Он не шевелился, но и не отпускал ее.
— Пожалуйста, — быстро зашептала она. — Вы можете сейчас сделать все, что захотите, потому что и я этого хочу, но выслушайте меня, не разрывайте меня на части!
Он отступил на шаг, взял за руку и отвел к креслу, усадил. Трубка уже погасла, в углу было очень темно.
— Мне бы лучше было сейчас держаться от вас подальше, но я просто не могу. — Форд опустился на колени рядом с креслом. — Скажите, что хотели.
— Да. — Джулиана сложила руки на коленях. — Вы сделали для меня так много — и я так благодарна. И именно потому, что я благодарна, я должна уйти. В последние дни я кое-что вспомнила, пусть и смутно, но этого недостаточно, чтобы понять хоть что-то конкретное. Но достаточно, чтобы понять, что я не могу позволить вам стать кем-то большим, чем джентльменом, протянувшим леди в беде руку помощи. Эти воспоминания вспыхивают иногда, как картинки, иногда — как сны. Я видела себя в детстве, с семьей. Кажется, я — дочь дворянина. Потом… в роще, там был молодой человек, и мне кажется, что он — мой жених. Потом… это самое смутное… он был моим мужем. И еще мальчик, он называл меня мамой. Еще был богатый дом. У меня были муж и сын? Или они у меня есть? Кольца нет. — Джулиана подняла руку. — Я вдова? Или же… я преступница? Откуда у меня этот чек на огромную сумму? Где все мои родные? Где эти люди из воспоминаний? Я беглянка? Столько вопросов — и ни одного ответа. Я не смогу вам ничего дать, пока не найду саму себя. Если у меня есть муж, я стану прелюбодейкой, а вы — моим соучастником.
Джулиана умолкла, пытаясь подавить рыдания, рвущиеся из груди.
