— Восемнадцать лет. Простительно.
— Тогда уже было девятнадцать. Но это не имеет значения. Берти убедил меня, что еще не время, что сейчас у его семьи большие проблемы, отец болен. Действительно, принц-консорт тогда тяжело заболел, и королева Виктория очень волновалась. Вряд ли тогда было подходящее время. Впрочем, сейчас я понимаю, что подходящее время не настало бы никогда. Тем не менее все шло почти прекрасно следующие пять лет. Правда, почти год из них я не видела мужа. Умер принц Альберт, и принцу Уэльскому нужно было поддержать мать, которая, в свою очередь, отвергала его. Это страшно его расстраивало. Эдди рос, а мы с Берти постепенно отдалялись, хотя любовь и не исчезла. Его постоянно отвлекали от меня и сына важные государственные дела. Во всяком случае, я так думала. Но все чаще в газетах стали появляться сплетни о его любовных победах. Берти уверял меня, что газетчики лгут и это все ничего не значит, он был так искренен, и он был отцом моего ребенка… Я старалась не думать об этом, но иногда просто не могла сдержаться. Я была законной супругой принца, Эдди — его сыном, но моя жизнь все больше напоминала существование любовницы. Словно я была постыдной тайной, словно Эдди был бастардом.
— Тебе так хотелось стать принцессой?
Форд искренне удивился: Джулиана не была похожа на честолюбивую золотоискательницу.
— Нет, мне хотелось иметь нормальную семью. Я отлично помню, как Берти уговаривал меня выйти за него. Господи, он мне обещал все на свете, весь мир, все, что угодно. Почему я поверила ему, если изначально наши отношения строились на лжи и обмане? Тайный брак… Даже слова эти звучат ужасно неприятно.
— А потом все открылось? А как удалось замять скандал? Уверен, что такая новость дошла бы до любого уголка Империи, даже до самого глухого.
— Скандала не было.
Джулиана сидела, сцепив пальцы, неподвижно, словно статуя. Хорошо, что тетя Патрисия гуляет в саду с Эдди. Хорошо, что они с Берти одни.
Он стоял спиной к ней, глядя в окно. То, что он произнес только что, — эти несокрушимые и жестокие слова, — все еще набатом отдавалось в голове Джулианы. Этого просто не может быть. Берти шутит.
Он уже давно с ней не шутил.
— Значит, ты должен на ней жениться? — произнесла Джулиана чужим голосом.
Слова упали, словно тяжелые золотые монеты; она почти слышала их стук.
— Да. Так велит мать.
— Ты… любишь принцессу Александру?
Джулиана произнесла это имя бесстрастно, хотя Бог ведал, каких усилий ей это стоило. Берти молчал. Это молчание было страшнее всего, что случалось с Джулианой за долгие, долгие годы. Никогда ее еще не пугала так простая тишина между двумя людьми.
— Она, конечно, очень привлекательная женщина, — пробормотал Берти минуту спустя.
— Понятно. — Джулиана стиснула пальцы до боли. — Однако у тебя есть я. Неужели наши с тобой отношения ничего не значат? Неужели я стала для тебя никем?
— Нет, Джулиана! — Берти наконец повернулся к ней, однако она по-прежнему плохо видела его лицо. — Ты все так же дорога мне. И наш сын.
— Эдуард — твой наследник, наследник престола, — отчеканила Джулиана. — Если ты забыл об этом, так я тебе напомню.
Она могла бы оставить в стороне свои интересы, хотя тоже не собиралась. Но ради Эдди она пойдет на все.
— Я помню об этом каждую минуту, — глухо откликнулся Берти. — Что ты прикажешь мне делать? Мать хочет, чтобы я взял в жены принцессу Александру. Это политически выгодный брак. И я не знаю, как…
— Зато я знаю! — отчеканила Джулиана. Она встала, подошла к мужу и положила руки ему на плечи. — Поедем в Виндзор. Расскажем все твоей матери. Она поймет.
Берти скривился.
— Ты не знаешь мою мать. Она не любит меня. Винит в смерти отца.
Тень произошедшего словно повисла между ними черной кисеей.
— Ох, Берти! — Джулиана покачала головой. — Ты же знаешь, как я тебя люблю. Разве тебе этого мало, чтобы сражаться за меня? За сына? Все эти годы я мирилась с тем, что мы вынуждены скрывать наш брак, хотя и не была согласна с этим. Ты знаешь, что я на многое готова ради тебя. Но не на это. Здесь на кону будущее Эдди, а он имеет все права на престол. И я знаю, сколь тяжела работа принцев, — печально улыбнулась она. — Однако не собираюсь лишать Эдуарда его законных прав. Пора открыться.
— Нет!
— Берти, твоя семья должна знать. Я пока не скажу тете Патрисии, однако вскорости и ей придется. Мы должны поехать в Виндзор или же встретиться с твоей матерью здесь, в Балморале. Ты говорил, что вскоре она должна приехать сюда. Это прекрасная возможность. Вдали от лондонской суеты, от любопытных глаз…
— Моя мать никогда не допустит нашего брака.
— Она уже его допустила, не зная о нем, — холодно обронила Джулиана. — У нас есть сын. И я буду за него биться. Я — твоя законная жена, хотя иногда мне кажется, будто любовница. Я не стану покорно смотреть, как ты женишься на другой и при том, состоишь со мною в законном браке. У нас с тобой больше нет вариантов. Ты должен поговорить с матерью, рассказать ей все. Представить ей меня и Эдди. И тогда, я думаю, все образуется. — Она умоляюще взглянула ему в глаза. — Пожалуйста, Берти! Ради нас с тобой! Ради нашего сына!..
— Я настояла на том, чтобы открыть все королеве. Не в первый раз в истории Британии принц женится на английской дворянке. Королева же вышла замуж по любви, она должна была понять.
Лицо Джеймса стало жестким.
— Я видел, как она поняла. Абадайя Краштвуд был правительственным агентом. И его послали за тобой. — Он помолчал. — Но как тебе вообще удалось вырваться из Англии?
— Принц поговорил с королевой Викторией, и она назначила мне аудиенцию. Я хотела взять с собой Эдди, но он приболел. Иногда я думаю, смягчилась бы королева, увидев своего внука?
— Это вряд ли. Эдди для них еще более опасен, чем ты.
— Как люди могут быть такими жестокими? — тихо произнесла Джулиана. — Как женщина может быть такой жестокой?
— Она не женщина, она королева. — В железно звучавших словах Джеймса скрывалась неприглядная правда. — Править огромной империей — это трудная задача. Такая власть ожесточает и заставляет во всех людях видеть всего лишь подданных. Что для властительницы половины мира один человек? Женщина или ребенок?
— Я помню свой разговор с королевой, словно это происходило вчера…
Джулиана отчаянно трусила. Она не могла сознаться в этом даже самой себе, но коленки тряслись и внутри было пусто и холодно. Однако это не могло ее остановить. Она должна быть сильной ради своей семьи. Берти был рядом, и притом — словно за тысячу миль от нее. Здесь, в королевских покоях, он превратился в Альберта Эдуарда, наследника огромной империи. У него стал другой взгляд, вид, походка; иногда Джулиане казалось, что это вовсе не ее муж, а совершенно чужой человек. Она старалась подавить в себе это чувство. Нужно помнить, за что бьешься.
