Остановившись около самой незначительной картины, где не было публики, мистер Доэрти хмуро ответил:
– Я недоволен собой, мисс Браун, и мое несовершенство гнетет меня сегодня более, чем обычно.
– Но в чем же дело? – Дженни готова была всерьез обеспокоиться.
– Вы будете сердиться, Дженни, и я сам сердит. – Юноша определенно хотел заинтриговать собеседницу как можно сильнее.
– Для того чтобы я рассердилась, нужна серьезная причина, и вы это знаете, Роберт. Прошу вас, не мучьте меня неизвестностью и расскажите же, что заставляет вас терзать себя.
– Понимаете ли, я боюсь показаться в ваших глазах бессовестным лгуном, так как в последнее время с удивлением обнаружил, что не испытываю более тех чувств, о которых говорил вам раньше.
– Не испытываете? Что это значит? – Дженни была сбита с толку, так что молодой человек мог считать цель достигнутой.
– Вы, вероятно, помните, как еще три недели назад я рассказывал вам горестную повесть моей любви…
– Разумеется, я помню, Роберт. Вы хотите сказать, что сейчас ваши страдания уменьшились? Так это же чудесно, значит, вы скоро сможете обрести душевный покой! – Девушка не могла понять, отчего джентльмен недоволен тем, что приблизился к цели, которой недавно так страстно желал.
– Боюсь, я невнятно излагаю свои мысли, мисс Браун. Мое состояние далеко от покоя, так сильно на меня подействовала перемена в моих чувствах. Поймите, Дженни, я уже не испытываю прежней влюбленности, не горю желанием обрести счастье с этой дамой или как-то отомстить ей за мое несчастье. Мне начинает казаться, что я и вовсе не любил ее, что все это было каким-то временным ослеплением, сродни помутнению рассудка, какое случается после долгого дня на солнце.
Дженни не сразу нашлась, что ответить. Откровенность молодого человека поразила ее и даже обидела – столько дней она считала его своим товарищем по несчастью, сочувствие ему помогало ей преуменьшить свое собственное горе, и вот, оказывается, Роберт вовсе не так уж страдает, как утверждал вначале.
По выражению лица девушки мистер Доэрти вполне мог читать ее мысли, и сейчас он с горькой улыбкой кивнул, словно бы она оправдала его худшие ожидания:
– Вот видите, вы осуждаете меня, мисс Дженни, вы уверены, что я злоупотребил вашей дружбой и вашим доверием… А ведь вы не спросили меня, есть ли какая-то причина для перемены во мне.
Упрек был справедлив, и девушка покраснела и виновато наклонила голову.
– Я не хотел расстроить вас, мисс Браун, прошу простить мне эту дерзость, но я так надеюсь на вашу поддержку, так привык к словам ободрения, идущим из глубины вашего искреннего сердца, что мне будет больно потерять такого друга.
Мистер Доэрти был готов сказать что-то еще, если бы не Джон, вернувшийся за ними, чтобы поторопить, – у Конни заболела голова, и было решено отправиться на свежий воздух.
Днем позже в этой же галерее Алисон и миссис Грантли неожиданно повстречали одного знакомого, чей цветущий вид пробудил в миссис Браун не слишком приятные воспоминания о несбывшихся чаяниях.
Мистер Стюарт Квинсли любовался картинами в обществе молодой супруги и нескольких друзей и был весьма рад отвлечься от живописи и обменяться парой любезных фраз с миссис Браун и ее тетушкой.
Миссис Квинсли, высокая, гибкая белокурая леди, выглядела полной здоровья и жизненных сил. Она решительно проходила мимо пасторальных сценок, но задерживалась для тщательного осмотра картин, изображающих охоту с собаками и натюрморты с дичью. Алисон уже издалека заслышала ее звучный, но мелодичный голос, когда она критически разбирала посадку всадников и стати собак, а ее муж поддакивал и вставлял одобрительные замечания, как только ему удавалось вклиниться между ее репликами.
Как выяснилось из дальнейшей беседы, миссис Квинсли была азартной охотницей и любительницей всякого рода подвижных игр, в которых только могла себе позволить участвовать леди, и презирала рукоделие и чтение романов.
Алисон с изумлением слушала, как миссис Квинсли со смехом говорит, что из сборников стихов, хранящихся в библиотеке ее родителей, получится замечательный костер для копчения дичи, а ее муж улыбками и кивками подтверждает сказанное.
Видно было, что они оба не придают особого значения своему внешнему виду – шляпка на леди сидела набекрень, лихо, но неуместно в городе, а ее муж не уделял особого внимания своим бакенбардам, но зато оба сильно загорели и явно проводили гораздо больше времени на лоне природы, чем в салонах и гостиных.
Обменявшись приглашениями навестить друг друга, компании уже было собрались расходиться, когда Стюарт попросил передать привет мисс Браун и припомнил, что видел ее в парке, в обществе молодой пары и джентльмена.
Ее мать ответила, что Дженни проводит много времени со своими друзьями, и мистер Квинсли понимающе кивнул, бросив при этом опасливый взгляд на миссис Грантли. Алисон не поняла значения этого взора и рассталась с четой Квинсли не без удовольствия.
Она была поражена тем, как сильно изменился молодой человек. От его одухотворенного вида не осталось и следа, и сейчас он менее всего годился в пару для Дженни. Что ж, раз так, о нем не стоило и сожалеть.
Миссис Браун не знала, явились ли перемены в Стюарте следствием влияния жены, или он всегда был расположен больше к развлечениям, чем к глубоким беседам и серьезному чтению, но, так или иначе, со временем он неминуемо превратится в веселого полного джентльмена, бродящего по поместью с ружьем в сопровождении кучи собак и оставляющего на коврах в гостиной следы от охотничьих сапог.
Не такого мужа пожелала бы она для Дженни, даже если он был добродушен и легок в общении. Возможно, при другой супруге и он стал бы другим человеком, вернее, остался бы прежним Стюартом, которого они знали в Риверкрофте, но легкость, с которой мистер Квинсли поддается влиянию, не могла импонировать нашей героине, решительной и упрямой. Вероятно, сейчас он вызывает еще большую симпатию у старого лорда Дримстоуна как истинный его наследник – примерно так подумала Алисон напоследок о мистере Квинсли и выбросила его из головы.
Молодой джентльмен и не подозревал, что столь низко пал в глазах миссис Браун. Он был рад увидеть знакомых дам в городе, приятное известие о женитьбе Марка Рэдволла на мисс Полли уже дошло до него, а мужчина, который так открыто катался в коляске с мисс Дженни Браун, не мог быть не кем иным, как ее женихом.
Правда, для бедного священника мистер Томлинс показался ему чересчур светским и холеным, но, судя по благодушной физиономии миссис Грантли, она сменила гнев на милость, и в скором времени, вероятно, молодые люди смогут пожениться. Это порадовало Стюарта, и он также оставил мысли о мисс Браун и ее родных, полностью сосредоточившись на рассказе жены о новых образцах охотничьих ружей, которые они собирались пойти посмотреть после посещения галереи – занятия бесполезного, но весьма модного в этом сезоне.
Оставим пока и мы его, хотя ему еще отведена небольшая роль в этой истории, и возвратимся к нашей героине и ее семейству.
