– Я готов рискнуть. Место вождя этого стоит. – Клев пренеприятно улыбнулся. – Переоденься для пира. И я надеюсь, ты примешь правильное решение.
Он развернулся и вышел. Титания видела, что он все же опасается, что она вонзит ему меч в спину. Прямо сейчас.
Оставшись одна, Титания опустилась в кресло отца, переложив шлем на стол, обхватила себя руками и несколько раз сглотнула, сдерживая слезы. Мысль о том, что все же придется принять Клева как мужа, заставляла содрогаться от отвращения. Мысль о том, что придется возлечь с любым мужчиной, кроме… кроме Лара Элия, вызывала приступ тошноты. Титания помнила, что всегда была влюблена в Лара Элия. Но если раньше это была влюбленность девчонки, скорее увлеченной сказочным образом великолепного воина, чем реальным мужчиной, то теперь, когда она стала взрослой, чувство изменилось, стало иным. Чем–то бо€льшим. Девушка помнила каждую морщинку на лице римлянина, ей грезились его руки, в ее снах его обнаженное тело прижималось к ее. Это было мучительно и прекрасно.
Мучительно – потому что абсолютно нереально, совершенно невозможно и даже немыслимо. Ее муж должен стать вождем племени – разве она может назвать мужем римлянина? Но теперь Титания абсолютно ясно поняла, что не может, не способна, не хочет и не станет выбирать никого другого, в особенности Клева Лонгина.
И все–таки в конце концов Клев оказался прав: она предательница. Мечтая о Ларе Элии, Титания предает свой народ. Она связана обязательствами. Все обязанности в их огромном разнообразии можно разделить на две части: первая часть состоит в объяснении того, что хорошо и что есть величайшее благо. Вторая часть – это определенные предписания, согласно которым наш долг – управлять своей жизнью и своими поступками в любых обстоятельствах. И сейчас – тоже.
Титания едва дышала, сердце бешено колотилось в ребра, но она просто не могла встать и начать переодеваться для пира. Если она выйдет к своим людям, ей придется назвать Клева. Легче умереть.
Не помня себя, почти не видя ничего сквозь слезы, девушка аккуратно разрезала ткань шатра мечом и выскользнула в темноту. Шум уже начавшегося пира остался за спиной, свет костров и факелов – тоже. Вскоре непроницаемый полог ночного леса укрыл ее от любых взоров, дружественных ли, враждебных ли.
Глава 12
Целых два дня прошло с того утра, когда Титания приезжала за телом своего отца. И все это время ничего не происходило. Лар Элий послал разведчиков, они вернулись и доложили, что даки по–прежнему стоят лагерем в долине у входа в ущелье. И все. Воины не уходили в Патависсу, не пытались напасть или вступить в переговоры. Никаких новостей от Титании. Вообще никаких новостей.
Лар Элий, который никогда в жизни не мучился, если приходилось чего–то ждать, теперь ощущал постоянное и от этого очень раздражающее беспокойство. Сначала он терпеливо ожидал новостей, но к закату первого дня с неудовольствием заметил, что не находит себе места, а вся работа валится из рук. Он пытался читать, однако не улавливал смысла слов, спустился в термы, но и это не заняло его надолго. Зашел Луций, чтобы доложить о похоронах и прочих скорбных вещах, Лар его выслушал – и ничего не запомнил. Смутное, но вполне реальное беспокойство мешало сосредоточиться, словно заноза, мелкая, вонзившаяся глубоко в палец.
К утру второго дня его начали избегать слуги. И не только слуги. Все, буквально все предпочитали свернуть в другой коридор, скрыться в комнате или перейти на другую сторону улицы, лишь бы не столкнуться с ним. Даже Луций куда–то скрылся. Впрочем, долго прятаться у него не получилось, и он столкнулся с Ларом Элием в палестре, куда тот в конце концов пришел, чтобы забыться, занявшись упражнениями с оружием.
– Я, пожалуй, уже закончил, – пробормотал Луций, возвращая пилум на стойку с копьями.
– Решил шмыгнуть в кусты?
– Эм… – Луций снял шлем и положил его на скамейку у стены. – В последнее время находиться с тобой в одном помещении – занятие небезопасное.
– Ты же мой друг, – напомнил Лар Элий. – А друзья, насколько я помню, должны поддерживать друг друга.
– И каким образом я должен тебя поддержать? Метаться из угла в угол, рычать на всех, кто приближается, и периодически застывать с отсутствующим видом?
– Почему нет никаких новостей? – Лар Элий решил пропустить мимо ушей издевку Луция, который всегда был излишне ядовит. – Если даки не приняли моего предложения, отчего они еще не штурмуют ворота? Если приняли, почему не приезжают для заключения союза? Это странно.
– На мой взгляд, ничего странного. Если ты не забыл, даки лишились вождя.
– Ты думаешь, это так просто забыть? – скривился Лар Элий. Сцена битвы снова встала у него перед глазами, как случалось уже не раз за последние дни.
– Хм… В последнее время, как мне кажется, ты немного занят другими мыслями, – осторожно заметил Луций.
– Это какими же?
– Я что–то не рискую продолжать этот разговор. Вернемся к дакам. По обычаям даков, Тита Патулуса предали огню вчера на закате, так что неудивительно, что до сих пор нет никаких новостей. И, я думаю, не будет еще некоторое время.
– Даки должны выбрать вождя. – Лар Элий тоже прекрасно знал обычаи соседей.
– Да, – кивнул Луций Веллий. – Титания должна выбрать вождя. А совет племени – его утвердить. В общем, еще несколько дней даки будут заняты. Пир в честь погибшего Тита Патулуса, выборы вождя, свадьба, еще один пир.
Луций услышал звук, подозрительно напоминающий скрежет зубовный, и на всякий случай отступил на шаг назад. Лар Элий не шевельнулся, не произнес ни одного слова, но было видно, что мысль о свадьбе Титании не доставила ему ни малейшего удовольствия, скорее, наоборот.
– В общем, новостей не стоит ждать еще некоторое время. Так что…
– Так что пора отправиться в разведку и узнать как можно больше, – бросил Лар Элий. – Чтобы подготовиться к любому развитию событий. Если вождем станет Клев – а он сам уверен в этом, – нас ждет война. И не потому, что он встанет во главе племени и развяжет конфликт, а потому, что я поклялся убить его собственноручно – и собираюсь выполнить клятву как можно скорее.
– Позволь спросить, мой друг, ты жаждешь крови этого слизняка, гм, по политическими причинами или по личными? – Луций не смог сдержаться и тут же об этом пожалел, но слова обратно не вернешь.
– Так… – Лар Элий сел на скамейку и сжал голову руками. – Я действительно жажду крови Клева. Вот так бы и придушил собственными руками, смотрел, как его глаза наливаются кровью, как он судорожно пытается вздохнуть, как жизнь по капле уходит из него вместе с остатками воздуха… Вот я говорю это – и чувствую себя необъяснимо счастливым. Я его действительно ненавижу. Первый раз за много–много лет я кого–то ненавижу. Лично ненавижу. И, знаешь, мне это не нравится. Или нравится…
– А мне нравится. – Луций сел рядом со своим другом и командиром. – Впервые за много лет я вижу, что ты чувствуешь себя живым.
