— Хм. Нет. Я приехал в гости.
Ричард поудобнее перехватил трость; чалая мирно плелась позади.
Эмбер не стала уточнять к кому. Видимо, и так сделала закономерный вывод, коль скоро они шли к дому Фэйрхедов.
— Маргаритка — самая смирная лошадь в конюшне. Именно поэтому мне ее оседлали. А я умудрилась сделать так, что она потеряла подкову.
— Вряд ли вы собственноручно эту подкову оторвали.
— Но Маргаритка потеряла ее, когда я ехала верхом. Значит, это на моей совести.
— Вам никогда не говорили, что вы излишне ответственны?
Эмбер пожала плечами:
— Это помогает выжить.
— А вам выживать приходилось?
Она что, не из благородных? Непохоже. Осанка, наклон головы, тонкие черты — девушка явно из знатной семьи, хотя, конечно, знавал он и благородных уродцев, и красавчиков-плебеев. Что-то в ней было, неуловимо знакомое; словно Ричард уже встречал ее однажды. Ларк, Ларк… То ли слышал эту фамилию, то ли девушку видел. Но где бы?
— Ну, я не жила в трущобах и не голодала, если вы об этом. Однако нравы в пансионе иногда оставляли желать лучшего. И следовало воспитать в себе некие качества, чтобы существовать… — Эмбер запнулась, подбирая слово, — комфортно.
— Какие ужасы вы рассказываете.
— Вы надо мной смеетесь, мистер Мэнли?
— Да нет, — сказал Ричард, в очередной раз поудобнее берясь за поводья Маргаритки и стараясь не слишком сильно опираться на трость. — Скорее, я с вами шучу.
— Со мной редко шутят.
— Что же, у вас тяжелая жизнь в Грейхилле?
— Конечно нет! — воскликнула Эмбер в ужасе. — Грейхилл просто рай, а Даусетты — чудесные люди!
— Но вам чего-то не хватает, так?
Она даже приостановилась.
— Почему вы так решили?
— Вы так непринужденно болтаете с незнакомцем, но вполовину не понимаете шуток. То ли у меня отвратительное чувство юмора, то ли вы редко участвуете в веселых беседах.
— Я же говорила вам…
— О да. Мрачные стены каземата под названием «пансион для благородных девиц». Суровая юность.
— Вы весьма циничны, мистер Мэнли, — несмело упрекнула его Эмбер.
— И практичен. Это мое предназначение.
Ричард ожидал, что она переспросит, но она не переспросила; некоторое время они шагали в молчании.
У нее было прелестное имя, перекатывающееся на языке, словно кусочек жженого сахара. И волосы, выбившиеся из-под шляпки, чрезвычайно милы, и даже это простенькое платье не портит ее — скорее, подчеркивает достоинства фигуры и оттеняет красоту. Ричард поглядывал на Эмбер, однако так и не решил — действительно она столь воспитана и неиспорченна или притворяется. Скорее первое, чем второе, но современные девицы научились играть в невинность.
Дорога вильнула, открылся вид на Фэйрхед-Мэнор. Эмбер в нерешительности замедлила шаг.
— Может быть, я все-таки пойду через поля? Мне не хочется никого утруждать.
— Мисс Ларк, вы меня весьма обяжете, если мне не придется гоняться за вами по пшенице. А я джентльмен и погонюсь, дабы выручить даму из тяжелого положения.
Это ее наконец рассмешило. Она расхохоталась, заливисто и звонко, и тут же прикрыла ладонью рот. Очень жаль: Ричард давно не слышал такого открытого и легкого смеха. Заслушавшись, он едва не поскользнулся и еле удержал равновесие, внутренне выругавшись и велев себе быть внимательнее. Не хватало еще шлепнуться в грязь на глазах у леди, гувернантка, не гувернантка, но она леди, Ричард готов был об заклад побиться.
К счастью, до дома Фэйрхедов оставалось совсем немного. Разбитая дорога перешла в весьма приличную подъездную аллею, посыпанную гравием. Ричарду стало даже немного жаль, что прогулка заканчивается, — с мисс Ларк оказалось довольно легко как говорить, так и молчать. Очень ценное качество в женщине.
— А вон и мой экипаж.
И действительно, карета стояла у крыльца — в конюшни отогнать еще не успели. — Сейчас мы привяжем вашу Маргаритку сзади, и она как миленькая побежит следом. А вы поедете с комфортом, коль скоро вы его любите.
— Мне так неловко вас утруждать…
— Мисс Ларк! — простонал Ричард. — Вы меня удивляете! Для меня честь вам помочь!
— А вы будете гостить у виконта, да? — спросила она невпопад.
— Да, как и сотни две других людей. Нас тут будет много, я так понимаю.
Еще издалека он увидел стоявшую на крыльце Кейлин; та приглядывалась, пытаясь разглядеть, кто идет, и вдруг резво двинулась навстречу. Ричард остановился — можно не торопиться. Маргаритку сейчас кто-нибудь заберет, хотя бы и мисс Ларк, весьма погрустневшая при виде леди Фэйрхед. Стесняется, не иначе.
— Ричард! — ужаснулась Кейлин, подойдя. — Ты что, действительно шел пешком?!
— Английские дорога — ерунда по сравнению с некоторыми тропинками, которые вьются в долине Ганга. — Ричард завладел рукой Кейлин и запечатлел поцелуй. — Рад видеть тебя. Как прошло великое переселение? Кеннет уже стенает, бросается на стены и просится в Лондон?
— Нет, к моему удивлению… Доброе утро, мисс Ларк. — Кейлин, казалось, только сейчас заметила Эмбер.
— Доброе утро, леди Фэйрхед…
— Я встретил мисс Ларк на дороге. У лошади отвалилась подкова, — внес ясность Ричард. — Так что сейчас я отправлю мисс Ларк в Грейхилл и после этого готов пить чай. Я даже привез этот чай с собой, дорогая Кейлин. Индийцы знают в нем толк. Кеннет уже встал?
— Пока нет. А я занималась тем, что распекала твоего Филиппа; как он мог бросить тебя на дороге!
— Это я его отослал. Да, у бедняги явно будет тяжелый день: сначала твои нотации, затем мои сапоги… — Ричард выразительно взглянул на обувь, измазанную грязью, и махнул своему кучеру. — Что ж, мисс Ларк, располагайтесь с удобствами в экипаже, скоро вы окажетесь в Грейхилле. — Он передал поводья Маргаритки кучеру и приподнял цилиндр освободившейся рукой. — Был очень, очень рад знакомству.
— Я тоже, мистер Мэнли. До свидания, леди Фэйрхед.
— До свидания, мисс Ларк.
— Берне, отвезите молодую леди в Грейхилл.
— Да, милорд.
Ричард подождал, пока кучер поможет Эмбер забраться в карету, привяжет Маргаритку и взберется на козлы; щелкнул кнут, экипаж неторопливо покатил по аллее. Ричард и Кейлин проводили его взглядом.
— Она что, правда гувернантка? — спросил Ричард.
— Да, воспитывает маленького Бруно, сына Даусеттов.
— Но она леди?
— Да. Хотя родословная, наверное, знаменитыми именами не блещет.
Ричард внимательно посмотрел на Кейлин. Та погладила подбежавшего Самира, давнего своего знакомого.
