– Мам, тут и тебе тоже конверт есть…
– Какой конверт? Письмо, что ли?
– Не знаю, – соврал Гошка.
– А ты вскрой его.
Гошка пошелестел возле трубки бумажкой.
– Мам, тут деньги!
– Деньги? – искренне удивилась Юлия Александровна.
– Марки.
– Да? Отлично! Купим тебе новую куртку! Твоя уже никуда
не годится.
– Нет! Никаких курток! Куртку папа прислал и еще штаны,
свитера и шикарные часы. Словом, сама увидишь! И еще мне денег на карманные
расходы…
Возникла пауза. Гошка не мог собраться с духом сказать, что
поездка отменяется, а мама, уже все понимая, не могла решиться задать вопрос.
– Гошка, не расстраивайся, – вырвалось у
мамы. – Ну, подумаешь, посидишь дома на каникулах, ничего страшного…
– Мам, а как… как ты узнала?
– Что, я твоего отца не знаю? Подвернулось что-то
другое… Но ты не огорчайся, Гошка.
– Мам, его от фирмы послали на Маврикий…
– Куда-куда? – не поверила своим ушам Юлия
Александровна.
– На остров Маврикий.
– От фирмы, говоришь?
– Да. На несколько месяцев.
– Ну, Гошка, тогда это уважительная причина и обижаться
не стоит, – решила утешить сына Юлия Александровна. – Даже очень
уважительная.
– Ты правда так думаешь?
– Гошка, зачем мне врать? А кстати, ты что, немецкие
курсы бросил?
– Нет! Просто у нас преподаватель заболел.
– Понятно. Гошка, а ты хоть что-нибудь примерил из
вещей?
– Нет, мне лень.
– Паршивец ты, Гошка. Ну да ладно, я приду, тогда и
примеришь, а то два раза тебя не заставить этим заниматься.
– Точно!
– Гошка, спрячь деньги в мою тумбочку и не звони во
дворе про это.
– Что ж я, совсем придурок?
– Нет, ты не придурок, но…
– Все, мам, я понял. Ну, пока, ты поздно придешь?
– Не очень, часиков в восемь. Ты там приготовь
что-нибудь, ладно?
– Ладно!
И тут Гошку осенило. Он сейчас пойдет в магазин и на свои
карманные деньги купит все мамино любимое. Розовый виноград и конфеты «Рафаэлло».
И обязательно какие-нибудь цветы. То-то она удивится и обрадуется! Жаль,
конечно, что поездка не состоится, но все-таки приятно чувствовать себя
богатым!
Глава VIII. Взрыв
– Гошка, Гошка! – вопил в трубку Шмаков. – Ты
не представляешь, что стряслось! Такое! Такое!
– Леха, ты можешь нормально сказать, в чем дело? –
не выдержал Гошка.
– У Витасика тачку взорвали к чертям собачьим! Одни
головешки остались!
– Как?
– Вот так! Бац – и нету!
– А ты откуда знаешь?
– Да ты что? Все кругом гудит!
– А он?
– Целехонек!
– Точно?
– Ага!
– Интересно, кому это понадобилось?
– «Пока никто не взял на себя это преступление!» –
подражая телевизионным комментаторам, сказал Шмаков. – Но, думаю, нам это
на руку!
– На руку? Какое нам дело до этого, Леха? Мы что, в
мафиозные разборки полезем? Еще не хватало!
– Но сейчас последить за ним – милое дело! Он без
тачки!
– Да ну, Леха, на фиг нам это нужно? Горенич в порядке…
– А эта сучара Наташа, которая меня газом траванула?
– А она-то с какого боку? Они распрощались с Витасиком,
и дело с концом.
– Слушай, Гошка, ты один?
– Один, а что?
– Я к тебе сейчас пришкандыбаю, тогда и поговорим,
ладно?
– Валяй, шкандыбай!
Леха примчался через пять минут. Вид у него был чрезвычайно
взволнованный.
– Гошка, как ты думаешь, кто его взорвал? А?
– Почем я знаю? Он в таких «кругах» вращается, что его
кто угодно мог взорвать.
– Понимаешь, я чего думаю… Взорвали тачку ночью, в три
часа.
– И что?
– А то, что значит – его хотели либо пугануть, либо
предупредить – следующая очередь твоя!
– Похоже на то.
– Выходит, от него чего-то ждут, каких-то шагов.
– Предположим.
– Да чего тут предполагать? Захудалому ежику ясно. Он
сейчас суетиться должен, чтобы самому не взлететь на воздух.
– Ну и что, Леха? Это его проблемы.
– Да как же его? Это и наши проблемы тоже!
– С какой стати?
– С такой, что он преступник. И еще… Я тут, Гошка,
подумал… Помнишь, ты говорил, что когда Горенич звонил мамашке из этого…
– Из Амстердама?
– Вот-вот, из Амстердама! И будто было плохо слышно.
– Ну да.
– Понимаешь, это странно.
– Что странно? Что было плохо слышно? – удивился
Гошка.
– Ага, именно!
– Что же тут странного?
– То и странно! Нам батин дружок часто из Израиля
звонит, сеструха в Америке была, тоже звонила, слышно так, как будто в соседней
комнате говорят. А тут из Амстердама какого-то… Ты припомни: твой батя из
Германии когда звонит, хорошо слышно?
– Пожалуй, ты прав. Обычно хорошо слышно. Только это
еще ни о чем не говорит. Сбои в любой системе бывают. Подумаешь, был
неисправный автомат или помехи на линии, да мало ли… А что ты вообразил?
– А то, что ни в каком Горенич не в Амстердаме.
– Да почему?
– Мне так кажется.
– Перекрестись, если кажется. У тебя, Леха, зуд, тебе
вынь да положь какое-нибудь расследование.
– А чего каникулам зря пропадать? Гошка, пожалуйста,
давай хоть завтречка последим за Витасиком, а?
– Леха!
– Чего Леха? Я целых тринадцать лет Леха. Ну давай,
интересно же!
– А ты думаешь, он теперь будет на метро передвигаться?
– Именно! Ему теперь любая тачка ужас внушать будет!
Давай, давай, Гошка! А не хочешь, я один…
– Ладно, черт с тобой, но давай договоримся: если
завтра ничего не нароем, пошлем все это к чертям собачьим!
– Согласен! – возликовал Шмаков. – А пошли
сейчас поглядим, чего там делается.
