Гошка привез Шмакова на то место, где вчера нашел бумажник.
– Да, тут, конечно, бесполезно рыскать, тем более мы не
знаем, чего ищем, – почесал в затылке Леха.
Все же для очистки совести они тщательно осмотрели кусты,
нашли несколько разных окурков, две смятые пачки от сигарет, оторванную
пуговицу.
– Пуговицу надо взять! – решительно сказал
Леха. – А вдруг это его пуговица?
– Даже если его, что это нам даст?
– Эй, парни, вы чего тут рыщете? – раздался
незнакомый мужской голос.
Они подняли головы.
Перед ними стоял мужчина средних лет в теплой куртке и
кожаной кепке.
– А что, нельзя? – произнес Шмаков.
– Почему нельзя? Можно, даже нужно! – с улыбкой
ответил мужчина, показавшийся вдруг Гошке знакомым.
– Чего? – удивился Леха.
– Да я тут вчера бумажник потерял… Выпил немного
лишнего, ну и вот… Потерял.
– Мы не видели! – решительно сказал Гошка. «Откуда
я его знаю? Откуда?» – стучало у него в мозгу.
– А заработать хотите?
– Чего заработать-то?
– Если вдруг найдете бумажник, уж будьте любезны
вернуть, а? Я вам заплачу!
– Сколько? – сурово спросил Шмаков.
– Не бойся, не обижу! Понимаете, парни, у меня там
паспорт одного моего корешка был… и водительские права… хрен с ним, с
бумажником, да и деньги дело наживное, но вот документы чужие… Сами понимаете…
– Да мы тут все уже облазили. Я ножичек классный
посеял, и нету. Был бы бумажник…
– Мы поищем, вы не волнуйтесь, – мило улыбнулся
Гошка. – Но как нам с вами связаться, если вдруг найдем?
– Да я тут недалеко живу и каждый вечер гуляю с собакой.
Я бы вам телефон свой дал, но не хочу, чтобы меня жена поедом ела. Она и так
все твердит: не пей, не пей, а что делать, если от этой жизни душа горит…
– А вы в котором часу гуляете? – поинтересовался
Гошка.
– С девяти до десяти, каждый вечер, в любую погоду…
– Понятненько-понятненько, – улыбнулся
Леха, – вы не сомневайтесь, если найдем, не зажилим. Нам чужое без
надобности.
– Вот и чудесно, молодцы ребята. Я на вас надеюсь.
– А какая у вас собака? – спросил вдруг Гошка,
что-то смутно припоминая.
– Французский бульдог. Ну, я пошел. До свидания.
«Французский бульдог? Ну, конечно же, это тот самый тип!
Просто в теплой одежде его не так легко узнать».
– Гошка, ты чего? – спросил Леха.
– Леха, мне это ужас как не нравится!
– Почему? Здорово! Только сунулись, а уже на след
напали.
– И на какой след!
– Чего?
– Я этого мужика знаю. Он преступник, настоящий, он
связан со всякими убийцами… И он искал бумажник Горенича, значит, явно связан с
этим делом.
– Ну, это и самому плохонькому ежику понятно. Но откуда
ты его знаешь?
– Помнишь, когда Ксюха под скамейку залезла?
– Ну?
– И разговор двух типов подслушала?
– Блин! Так это тот посредник, да?
– Именно!
– Охренелушки! Но это же здорово. Гошка, такие
возможности открываются…
– Какие возможности, ты что?
– Гошка, какой самый короткий путь между двумя точками?
– Прямой, ясное дело.
– То-то же!
– Шмаков, ты что надумал?
– Выпросить у мамашки Горенича лопатник, можно без
денег и даже без паспорта, и пойти к этому дядьке…
– И что нам это даст?
– Поглядим…
– Леха, это не шутки, тут надо сто раз взвесить…
– Семь раз отмерь, да?
– Да, именно, и не семь, а все семьдесят. Кстати, как
ты считаешь, зачем ему бумажник понадобился?
– Наверное, чтобы следы замести, – предложил Леха.
– Ничего себе замел! Наоборот, только внимание привлек.
Нет, тут что-то другое. Ему не бумажник нужен, а то, что в бумажнике. И это,
Леха, не паспорт и не деньги!
– А разве там еще что-то было?
– Было, Леха, было!
– Что?
– Бумажка с какими-то буквами и цифрами. А если это
так…
– Тогда что?
– Тогда его матери, Лидии Павловне, может грозить
опасность. Эх, черт, надо было предупредить, чтобы она ни одной живой душе про
найденный бумажник не обмолвилась.
– Поздно, брат, боюсь, она уже раззвонила про это…
– Да, история закручивается неслабая… Я так и знал. Раз
рядом Тягомотина крутилась, жди беды.
– Ты сдурел? При чем тут Тягомотина?
– Ага, сдуреешь тут. Как теперь быть-то?
– Для начала, Гошка, давай позвоним Лидии Павловне и
попросим никому про это не говорить, про лопатник то есть. А завтра надо собраться
всей компанией и помозговать хорошенько. Два башки хорошо, а пять лучше.
– Шесть, – поправил его Гошка. – Про Маньку
забыл?
– Точно, про Маньку забыл, дуролом, она, кстати, хоть и
младше, а соображает будь здоров.
– Леха, пошли ко мне, позвоним, не с улицы же по такому
случаю звонить…
– Ага, пошли! У тебя супчику не осталось?
– Осталось.
Телефон Лидии Павловны был долго занят.
– Впечатлениями делится, черт бы ее побрал, –
ворчал Леха. – А потом тюкнут старушку – и привет. И чего у баб язык как
помело? Ну кто ее просил делиться с кем ни попадя?
– Леха, не бухти! Может, она никому ничего и не сказала
еще?
– Ага, как же! За каким хряпом она тогда на телефоне
висит?
– Может, и к лучшему…
– К лучшему? Как это? – недоуменно спросил Леха.
– Понимаешь, тут надо очень осторожно говорить, чтобы
не напугать старушку до смерти.
– Да, оно, конечно… А уж под каким предлогом бумажник у
нее назад попросить, я и вовсе не представляю.
– Я, Леха, думаю, надо ей все рассказать, как есть.
– А бабьи вопли-сопли не начнутся?
– Могут, конечно, хотя… Мне показалось, она тетка не
робкого десятка.
– Тогда, как дозвонишься, сразу попроси ее, чтобы…
– Ага, есть! Лидия Павловна? Здравствуйте еще раз, это
Гоша говорит, мы у вас сегодня были…
– Да-да, Гоша, я тебя узнала. Что скажешь?
