В реальной жизни самая сложная подготовка у будущих
нелегалов. Здесь второго шанса просто не бывает. И никаких заместителей тоже
нет. И даже страховочной красной кнопки, которой можно отменить всю программу
идиота, случайно попавшего на корабль. У нас нет такой кнопки, и мы обязаны
гарантировать стопроцентное попадание во всех случаях.
Он любил говорить интересно и долго. Но сейчас, Марина
почувствовала, он специально тянет время, так подробно рассказывая об их
суровом отборе. Ему нужно сообщить им нечто неприятное, поняла вдруг Чернышева,
и он просто успокаивает курсанток своим длинным вступлением.
— Мы учитывали при этом и специфические показатели, о
которых многие из вас даже не подозревают. И пришли к однозначным выводам. — Он
сделал паузу, снова посмотрел на сидевших рядом с ним людей и сказал: — В
основном вы все обладаете высоким интеллектом и устойчивой психикой. Все
достаточно коммуникабельны. Просто некоторых можно будет использовать в
дальнейшем за рубежом или для работы в нашем управлении, а с другими… — он
снова сделал мучительную качаловскую паузу, — мы вынуждены будем расстаться.
Конечно, обретенный вами во время учебы опыт не должен пропадать, и вам будут
предложены очень интересные, перспективные работы в научно-исследовательских
институтах и на оборонных предприятиях.
Марина переглянулась с Леной. Та облизнула губы: кажется,
Лена считала, что первым кандидатом на вылет будет именно она.
Лев Григорьевич, закончив говорить, достал носовой платок,
осторожно вытер лоб и добавил последний абзац:
— Мы старались исходить из строго научных критериев нашего
отбора. Думаю, каждая из вас и без того знает сама, насколько качественно и
толково она подготовлена к своей дальнейшей нелегкой работе.
Закончив, он снова оглянулся на всех, почему-то пожал
плечами и сел. Аркадия Самойловна посмотрела на Зотова. Тот, поняв, что придется
говорить второй раз, поднялся. Достал какой-то листок бумаги.
— Наши психологи решили, — сказал он напряженным голосом, —
что три сотрудника вашей группы годятся для дальнейшей работы. Остальные двое…
— он все-таки чуть замялся, — будут откомандированы в распоряжение резерва.
Вопросы есть?
Все пятеро ошеломленно молчали. Они понимали, что такое
должно было когда-нибудь случиться. Но не думали, что это произойдет именно
так. Лена все время смотрела на Марину, словно искала у нее поддержку. Она
почему-то не сомневалась в том, кто именно будет в числе откомандированных.
Марина, напротив, была абсолютно уверена в своем попадании в тройку остающихся.
Зотов посмотрел на сидевших перед ним пятерых молодых
женщин. Красивых молодых женщин — некрасивые не прошли бы отбор еще на первом
этапе. И стал называть фамилии.
— Остаются, — сказал он напряженным голосом, — Азизова…
Гюльнара чуть улыбнулась, не выдавая своей радости. Она была
слишком восточная женщина. И продолжала спокойно сидеть.
Марина восприняла первую фамилию спокойно, за долгие годы
учебы она привыкла к тому обстоятельству, что ее фамилия всегда идет в самом
конце любого списка. Лена снова тревожно посмотрела на нее. Как она волнуется,
подумала Марина. — …Иволгина, — назвал вторую фамилию полковник Зотов, и Лена,
не скрывая своего восторга, чуть не закричала от счастья. Она обернулась к
Марине.
— Мы остаемся, — прошептала она, не в силах более скрывать
свои чувства.
Марина почувствовала радость за подругу. Она спокойно ждала
третью фамилию, не сомневаясь в результатах этого конкурса. Сейчас Зотов
назовет ее. — …и, — действительно сказал Зотов, поднимая голову, — …Людмила
Старцева.
Мила даже не обрадовалась. Она только коротко кивнула
головой. Марине показалось, что она ослышалась. Лена испуганно оглянулась на
нее. И Зотов закончил свое выступление:
— В распоряжение резерва переводятся Чернышева и Яковлева. —
Полковник сел.
И только теперь вдруг Марина поняла, кто именно не прошел
испытания. Кто вхолостую потратил эти три года. Кто не сумел закрепиться в их
группе. Поняла, и дикая несправедливость случившегося ударила ей в голову. Лена
растерянно смотрела на нее. Мила взглянула с каким-то злорадством, как всегда
радуются поражению столичных жителей провинциалы, сумевшие закрепиться в
городе. Во взгляде Азизовой было недоумение.
— Чернышева и Яковлева, — сразу поднялась Аркадия
Самойловна, — идемте со мной.
Марина не видела уже ничего вокруг. Она только чувствовала
взгляды присутствующих. И поэтому, подняв голову, заставила себя спокойно
встать и даже выдавить улыбку для Лены.
— Все в порядке, — чудовищно спокойно произнесла она, сама
удивляясь своей выдержке.
Таня Яковлева, не выдержав, расплакалась. Прямо на глазах у
всех. К ней подошла Аркадия Самойловна и, взяв ее за плечи, повела к дверям.
Марина без лишних напоминаний поднялась и, громко стуча каблуками, прошла к
двери. И, не обернувшись, вышла.
— У этой девочки неплохое самообладание, — кивнул Лев
Григорьевич.
— Умеет держать удар, — угрюмо произнес генерал. —
Разбирайтесь со своими клиентками без меня.
И, поднявшись, тоже вышел из зала.
В другой комнате Аркадия Самойловна успокаивала Таню.
— Не нужно так переживать, Яковлева. Может, это и к лучшему.
Выйдешь еще замуж, у тебя семья будет, дети. Чего ты так убиваешься?
— А мужу она расскажет про ваши экзамены, — не удержалась от
язвительной насмешки Марина.
— Что ты сказала? — не поняла Аркадия Самойловна.
— Ничего, — махнула рукой Марина. — Что нам нужно делать?
— Идите собирать свои вещи, — безжалостно произнесла Аркадия
Самойловна, — вы едете в Москву сегодня вечером.
— Хорошо. — Она повернулась, чтобы уйти.
— Вы ничего больше не хотите мне сказать? — удивилась
Аркадия Самойловна.
— Ничего. Хотя нет. Я вам все равно благодарна, Аркадия
Самойловна. Спасибо.
— За что? — не поняла строгая наставница.
— За учебу, — объяснила молодая женщина, выходя из комнаты.
Таня вытерла слезы.
— Может, там ошибка? — с надеждой спросила она.
— Нет, — жестко отрезала Аркадия Самойловна, — у нас не
бывает ошибок. Иди, собирай свои вещи.
Таня с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать еще раз.
Когда она наконец ушла, Аркадия Самойловна взглянула наверх, где была
установлена скрытая камера. Затем вышла в соседний кабинет, где перед камерами
сидел генерал.
— Вы все видели? — спросила она.
— Конечно.
