— Не нужно, — перебил ее Лев Григорьевич, — я верю, что все
это ты действительно неплохо запомнила. И можешь описать мне всех пятерых. Их
одежду, походку, внешность. Меня это не очень волнует. Пусть это интересует
твоих преподавателей в школе разведки. Меня волнует другой вопрос: кому они
звонили?
Марина изумленно посмотрела на него.
— У меня не было никакой технической аппаратуры.
— Знаю, — кивнул Лев Григорьевич.
— Я не могла услышать с другой стороны площади их разговор,
— терпеливо напомнила ничего не понимавшая Марина, — из моего киоска невозможно
было слышать их беседы. А вы мне приказывали никуда не отлучаться.
— Правильно. Но видеть ты могла, — сказал психолог.
— Я все видела, — снова произнесла ничего не понимавшая
Марина. — Я ведь сказала, что могу всех описать.
— Мне нужно не описание их внешности, — терпеливо ответил
Лев Григорьевич, — мне нужно знать, кому они звонили.
— Но каким образом? Я не понимаю вашего вопроса. Я ведь
ничего не слышала.
— Но ты видела, — заметил психолог, — ты все видела. И,
значит, могла определить, куда и кому они звонили.
— Я должна догадаться?
— Ты должна увидеть, — вздохнул Лев Григорьевич. — Сейчас мы
остановим автомобиль. Посмотри, вон там говорит мужчина. Что ты можешь про него
сказать?
— Неплохо одет, но не вызывающе, — сразу ответила Чернышева,
— пальто достаточно свежее и модное. Туфли несколько тяжеловаты. Портфель у
него явно старый, потертый. Он скорее всего главный бухгалтер или ведущий
специалист на каком-нибудь заводе. Лет сорок, наверное, женат.
— Начиталась Шерлока Холмса, — усмехнулся психолог. — Я
просил тебя описать только то, что ты видишь, а не то, что ты предполагаешь.
Домыслы мне не нужны. Так с кем он разговаривает?
— Откуда я знаю, — взмолилась Марина, — разве это можно
узнать?
— Это можно увидеть. Смотри, он снова звонит кому-то. Вот
сейчас он стоит несколько иначе. Так кому он звонил раньше и кому звонит
теперь?
— Я не знаю.
— Это уже лучше. Никогда не надо ничего придумывать. Почему
ты решила, что он главный бухгалтер? Тоже мне сыщик. А вдруг он директор
завода? Старый портфель еще ни о чем не говорит. И его туфли тоже. Я знал
генерального директора крупного объединения, у которого в жизни не было модных
туфель. И модных плащей тоже. Он их просто не любил. Ты должна фиксировать
только то, что ты видишь. Теперь ты видишь, как изменились его осанка, посадка
головы, наклон спины. Видишь?
— Да, он встал несколько иначе.
— Правильно. Так с кем он мог говорить раньше?
— Но это тоже будет только догадка, — возразила Марина.
— Но уже основанная на фактах. Посмотри туда. Раньше он
стоял прямо и говорил четко в трубку. Он никуда не торопился. Стоял, спокойно
разговаривая. Портфель лежал у его ног, не мешая ему, он его вообще не замечал.
И что-то говорил быстрыми, отрывистыми фразами. Значит, звонил кому-то из своих
работников. Причем по рангу и статусу занимающих место явно ниже его. А вот
теперь он стоит, нервничая, уже трижды перекладывая портфель с места на место,
тот ему просто мешает. И он говорит, как-то постоянно соглашаясь, словно хочет
поскорее отвязаться от этого разговора. Так с кем он говорит?
— Со своим руководством?
— С руководством так не говорят. Во всяком случае, меньше
всего думают о своем портфеле в этот момент. И не дают знать столь явно, что не
хотят более продолжать разговор. Так с кем он там говорит? — снова спросил
психолог.
— С женой, — поняла Марина.
— Правильно, — кивнул Лев Григорьевич, — чтобы понять это,
не нужно бежать к нему и стоять рядом во время его разговоров. Все видно и
отсюда. Нужно научиться правильно анализировать увиденное, Чернышева, правильно
отбирать факты, а не только внешнюю сторону дела. Теперь он закончил разговор.
Положил трубку. Посмотри, как он идет. Обрати внимание на его шаги. Четко
просматривается нарушение ритмичности его шагов. Значит, он чем-то угнетен,
что-то его беспокоит. Нужно обратить внимание и на характер шага, и на
постановку корпуса при ходьбе, даже на его руки. Как он размахивает руками. Это
тоже многое говорит о человеке.
— Я все поняла, — сказала Марина, — вы хотите сделать из
меня настоящего комиссара Мегрэ или Шерлока Холмса.
— Мы хотим сделать из вас профессионалку, — почему-то
грустно выдохнул Лев Григорьевич, — человека, который сможет оказаться полезным
в нужное время и в нужном месте. Вы меня понимаете? Поэтому в психологии для
вас не должно быть «белых пятен». Вы должны знать ее почти как я, даже лучше
меня, ибо от этого чаще всего и зависит ваша жизнь. Вы меня понимаете?
Марина понимала. И поэтому к себе она возвращалась молча,
пытаясь осознать тот огромный пласт знаний, который ей придется одолеть.
Потом были постоянные психологические тренировки,
изнурительные тесты, проверки на самостоятельность мышления, правильный анализ
случившегося. Она изучала язык жестов и подсознательных привычек, она училась
искусству разговора и молчания, она постигала людей через их недостатки и
осознавала достоинства некоторых из них. Она превращалась в профессионала. И
это было началом ее становления.
Эпизод II
Становление
Глава 1
Это случилось в октябре семьдесят второго. Неожиданно утром
все занятия были отменены, и ее отправили обратно, на квартиру, где она жила
последний год. По строгим правилам подготовки разведчиков такого класса она не
имела права проживать даже у себя дома, хотя ее квартира могла быть всего в ста
метрах от места, где она жила. Но таковы были требования конспирации. Ей
разрешалось лишь звонить матери и раз в месяц ее навещать. Никаких исключений
не допускалось.
В этот день к ней приехал сам Виктор Георгиевич Марков, что
случалось не так часто. Он был, как всегда, в модном кримпленовом костюме с
широким галстуком. Плащ он держал через руку, на улице было достаточно тепло.
— Приехал посмотреть, как ты живешь, — вместо приветствия
сказал он, вешая свой плащ, — как ты устроилась?
— Как будто неплохо, — улыбнулась она.
Марина не любила признаваться даже самой себе, что боялась
этого проницательного человека. Он умел читать мысли, во всяком случае, ей так
часто казалось. И говорил почти всегда очень обидные, но справедливые вещи. Она
даже не знала, какую конкретно должность в ПГУ занимает генерал. Его называли
по имени-отчеству, но никто никогда не называл его должности. А спрашивать про
такое у них не было принято.
