– И все же Филсби устоит. Его любовницами были самые красивые женщины Европы, и он не торопится отказываться от своей свободы. Кроме того, герцог предпочитает сам завоевывать женщин, а не становиться добычей охотниц за женихами.
– Ну что же, поживем – увидим. Каждый холостяк когда-нибудь сдается, а сдаться Аннабелле – почетное поражение. Разве не так? – Я насмешливо посмотрела на Морланда, и бедный барон не нашел, что ответить.
Танцы следовали один за другим, однако Аннабелла не торопилась принимать в них участие, предпочитая сидеть рядом со своим гостем. Филсби улыбался и что-то рассказывал ей, однако вид его был немного насмешлив, так что трудно было понять, какие чувства вызывает в нем прекрасная собеседница. По крайней мере, явного восхищения я не заметила, и это почему-то меня порадовало и укрепило мое мнение о герцоге как об умном человеке. Было бы жаль, если бы он с первой встречи уподобился другим мотылькам, порхающим в свете прекрасных черных глаз этой фурии.
Мисс Гринхауз пыталась завладеть всем его вниманием, однако среди гостей оказалось немало тех, кто желал представиться почетному гостю, и самые храбрые наконец устремились к креслу, где сидел герцог. Меж тем и поклонникам мисс Гринхауз не понравилось, что она уже двадцать минут уделяет внимание только одному мужчине, и они тоже направились к предмету своих воздыханий. Вскоре вокруг герцога и Аннабеллы образовался кружок болтающей и смеющейся молодежи. На лице Аннабеллы промелькнула досада, но она тут же сообразила, что популярность лишь возвысит ее в глазах гостя, и снова принялась улыбаться и блистать остроумием.
Мои дальнейшие наблюдения прервало появление горничных с чайным прибором и фруктами. Я отвлеклась, чтобы полюбоваться на великолепные сладости, и в это время услышала знакомый голос:
– Добрый вечер, госпожа графиня.
Я улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя:
– Добрый вечер, сэр. Как проходит ваш дебют?
Я вовсе не собиралась задеть его, но вопрос прозвучал несколько насмешливо. В самом деле, поздравить с дебютом в свете можно молодую девицу, только вышедшую из пансиона, но никак не благородного джентльмена, давно вращающегося в лучшем обществе. Он словно прочел мои мысли и жеманно прогнусавил:
– Боюсь, до полной победы еще далеко, но я, несомненно, имею успех у противоположного пола. Вы позволите мне присесть рядом с вами?
– О, конечно. Вы не должны затруднять себя, сэр, – отвечала я тем же тоном, после чего мы оба рассмеялись.
– К сожалению, я не могу пригласить вас на танец, но надеюсь, вы доставите мне удовольствие видеть вас утром на прогулке?
– Что касается прогулки, я не могу знать заранее, проснусь ли в подходящее для нее время.
– Вы всегда повинуетесь импульсу, когда собираетесь что-либо сделать?
– Вовсе нет. Просто прогулки перестали бы доставлять мне удовольствие, стань они частью ежедневного распорядка.
– Какое вольномыслие у почтенной дамы! – Ему явно доставляло удовольствие дразнить меня, напоминая о моем статусе замужней женщины.
– Это отголоски моих эльфийских корней. – Я подняла на него глаза, но тут увидела Аннабеллу, быстрым шагом направляющуюся в нашу сторону. Так, что же сейчас будет…
– Вы уже успели познакомиться? – Голос ее был любезен, однако взгляд не предвещал мне ничего хорошего.
– Я уже имел честь быть представленным графине Дэшвилл, – кротко ответил герцог.
Аннабелла едва не поперхнулась от ярости (направленной на меня, естественно). Как, я успела познакомиться с джентльменом раньше ее! Я представила, какой шум она поднимет, когда мы окажемся с ней наедине, а пока ей приходилось лишь натянуто улыбаться.
– Как жаль, дорогая, что его сиятельство не может пока танцевать. Говорят, он превосходный танцор. – И, обращаясь к нему: – Вы знаете, графиня Дэшвилл очень любит танцы, и сейчас ей, должно быть, не сидится на месте.
– Действительно жаль, сударыня. Если б не моя нога, я бы тут же пригласил графиню на танец.
Мисс Гринхауз наверняка не ждала подобного ответа, затеяв весь этот разговор с одной лишь целью: отправить меня куда-нибудь подальше от Россетера. Однако, нужно отдать ей должное, быстро взяла себя в руки:
– Ничего страшного, сэр. Здесь достаточно кавалеров, пусть и не таких изящных, как вы. Эмма, дорогая, Морланд давно уже смотрит на вас. Я с удовольствием развлеку мистера Филсби во время вашего отсутствия.
Морланд и впрямь ревниво смотрел в нашу сторону, но его внимание привлекала вовсе не моя персона. Я ласково улыбнулась:
– Боюсь, вы неправильно истолковали его взгляды, Аннабелла. Мы уже танцевали с Генри, и он все время беспокоился, не рассердитесь ли вы на него за то, что он танцует с другой. – Игра слов, когда мы собрались все втроем, оказалась еще интереснее, чем с каждым из них порознь.
– С его стороны было бы большим заблуждением думать, будто я претендую на его внимание. Если бы барон не пришел вместе с мистером Россетером, я бы вовсе не заметила, здесь он или нет.
Герцог притворно вздохнул:
– Бедный Генри! Всю дорогу он описывал мне, как прекрасна и добра мисс Гринхауз, и явно не предполагал, что вы так пренебрежительно отзоветесь о его преклонении. Впрочем, может быть, он имел в виду вашу сестру?
Я едва не зааплодировала – настолько удачным был его укол, даже если он не знал об отношении Аннабеллы к сестре.
В первую минуту она не нашлась, что ответить, – претендовать на звание прекрасной и доброй было нескромно даже для нее, кроме того, принизив сестру, она могла вызвать неприязнь у джентльмена. Аннабелла явно хотела казаться добрее и искреннее, чем была на самом деле. Я уже не раз наблюдала ее поведение со многими кавалерами, но только с герцогом Россетером она не оставалась надменной и насмешливой, а это говорило о серьезности ее чаяний.
Наконец мисс Гринхауз не без труда нашла выход из неловкого положения:
– Барон Морланд очень дружен с нашей семьей и преувеличенно восторжен по отношению к нам с сестрой. Однако иногда он бывает утомителен.
– Ах, вот что… – протянул герцог. – Вероятно, барон имел ввиду обеих мисс Гринхауз. Я не совсем правильно его понял. Кстати, я не успел еще засвидетельствовать свое почтение мисс Розмари Гринхауз. Надеюсь, милые дамы извинят меня?
Он встал и, опираясь на трость и пряча усмешку, отправился в ту часть зала, где у стены скромно сидела Розмари в окружении двух таких же тихих приятельниц. Герцог остановился перед ними и почтительно поклонился. Розмари тут же вскочила и, вспыхнув, предложила ему занять ее место. Какое-то время они, очевидно, обменивались любезностями, затем слуга принес еще стул и оба уселись. Аннабелла, вместе со мной наблюдающая за этой сценой, наконец повернулась ко мне:
– Что это значит?
– О чем вы, дорогая? – Я старалась не отставать от нее в притворстве.
