Глава 24
Надо отдать им должное, но и Эстер, и Эллиот сделали вид, будто не заметили, в каком состоянии была их одежда, когда Атина и Маршалл вернулись на постоялый двор.
Они пообедали в пабе изумительно вкусной копченой треской с картофелем. Понизив голос, Атина рассказала им о том, что они нашли золото, с чем Эстер и Эллиот их поздравили.
Маршалл запил обед крепким шотландским элем.
— Первое, что нам необходимо сделать, это найти доверенное лицо, надежного управляющего, которому мы можем доверить защищать наши интересы в Килдэроне. Кин?
— Да, сэр?
— Я хочу, чтобы ты стал моим представителем в Килдэроне.
— Я, сэр? — не поверил Эллиот. — Но я всего-навсего грум.
— Я никогда бы не доверил такое важное дело груму, Кин. — Маршалл положил руку на плечо молодого человека. — Но своему зятю…
— О, сэр! Спасибо, сэр! — Он схватил руку Маршалла и стал энергично ее трясти.
— Поздравляю, Эллиот, — сказала Атина. — Жюстина замечательная девушка.
Эллиот сиял от счастья.
— Я не могу в это поверить. Я женюсь на Жюстине! Со мной она будет счастлива, сэр, не беспокойтесь.
— Это ты беспокойся. Я послежу за этим. Глаз с тебя не спущу.
Но Эллиот продолжал улыбаться.
— Жюстина будет моей. Я просто не знаю, как мне благодарить вас, сэр.
На лице Маршалла появилось задумчивое выражение.
— Моя невеста говорила мне, как сильно она меня любит, Кин. И на меня это произвело такое впечатление. Каждый мужчина заслуживает подобного счастья. Впереди у тебя будет не так уж безоблачно. Люди начнут сплетничать о тебе, о ней, обо мне. Но меня ты не должен опасаться. Моя сестра говорит, что любит тебя, и я уверен, что она знает свое сердце. Я хочу, чтобы она почувствовала, что значит выйти замуж по любви. Если она говорит, что ты тот человек, который сделает ее счастливой, я ей верю.
— Я сделаю ее счастливой, сэр. Я пойду куда угодно, сделаю что угодно, чего бы это ни стоило, ради нее.
— Ну вот! — воскликнула Атина. — Теперь все влюбленные счастливы.
Эстер отодвинула стул и встала.
— Прошу меня извинить. Я все еще себя неважно чувствую.
Мужчины встали, проводив Эстер взглядом. Выражение озабоченности появилось на лице Маршалла.
— Давай прогуляемся, пока не стемнело, — предложила Атина Маршаллу.
— Прекрасная идея. Кин, мы поедем в Англию завтра на рассвете. Так что рассчитайся с хозяйкой постоялого двора и подготовь лошадей.
Хотя солнце еще не село, на западном горизонте уже появилась луна. С моря начал клубиться туман, постепенно укрывая горы, словно большое пушистое одеяло.
— Как замечательно ты решил дело для Эллиота. И для Жюстины тоже, — сказала Атина.
— Есть старая песня, в которой поется: «Любовь одна для нищих и королей». Я был бы не прав, отказывая сестре в счастье только потому, что по закону семьи я могу диктовать ей, за кого ей выходить замуж. Правда, теперь мне предстоит объяснение с матерью.
— Не вижу в этом смысла. Жюстина совершеннолетняя и может выйти замуж за кого хочет.
— Да, но у людей нашего статуса все по-другому. В выборе супруга мы должны учитывать последствия. Результат плохого выбора может повлиять на многие будущие поколения.
— Я никогда не пойму английских аристократов. Они размахивают свои титулами, как своего рода опознавательными знаками.
— Согласен. Несмотря на войны и захват вражеских кораблей, на море все гораздо проще.
— Если бы я была на флоте, какое у меня было бы звание?
Он улыбнулся:
— Если бы ты была на флоте, я заставил бы тебя целовать дочь канонира.
— О! А кто она?
Он расхохотался:
— Так называется дисциплинарное взыскание, которое мы налагаем на молодых матросов, позволивших себе ослушаться офицера.
Она подняла бровь.
— Если в этом замечании содержится урок, то я не поняла его.
— Нет, никакого урока, — ответил он, заключив ее в объятия. — Ты строптивая и вздорная женщина, которая к тому же имеет привычку непристойно ругаться. А теперь, когда ты отдала мне свою любовь, ты стала еще опаснее.
— Я же говорила тебе, что эта женщина сплошное несчастье, — разразилась тирадой Аквилла Хоксуорт. — Посмотри, что она с нами сделала.
Разъяренная женщина швырнула через обеденный стол газету, и она попала прямо в руки Маршалла. Он развернул газету и мысленно выругался.
«На непристойных лекциях одиноких женщин учат разврату!
Мы обнаружили, что так называемая Школа искусств для женщин графини Кавендиш — это пансион, в котором старых дев и пока еще незамужних девушек развращают лекциями по вопросам секса, превращая их, таким образом, в женщин легкого поведения. Ученицами школы являются члены семей правящего класса Англии, которых готовят стать куртизанками. Владелицы этого заведения мисс Атина Макаллистер и леди Эстер Уиллетт (урожденная Бермондси) нанимали джентльменов с плохой репутацией, чтобы лишать девушек невинности и учить их развратному поведению. Из-за обвинений в разврате школа была закрыта, но владелицы скрылись».
— Читай дальше, — съязвила Аквилла. — Погоди, пока доберешься до имен учениц. Имя Жюстины пропечатано там огромными буквами.
Маршалл прочел омерзительную статейку до конца.
— Негодяй! Я предостерегал его, говорил ему, чтобы он не публиковал этого.
— Ты бы видел, что было у нас дома. Повсюду нечистоплотные журналисты. Подумать только — моя дочь стала предметом столь жгучего интереса. Следующим шагом будет наше изгнание из всех салонов Англии. Этот дом станет нашим монастырем, нашей тюрьмой!
— Мама, попытайся не поддаваться панике. Нам надо придумать способ подавить этот грязный вздор.
— Подавить? Разве можно повернуть это вспять? Это все равно что выбросить на ветер ведро с перьями, а потом пытаться запихнуть все обратно. Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. — Она села в кресло и потерла лоб. — Единственное утешение в том, что вовлеченными оказались и другие семьи. Это до некоторой степени уменьшает нашу виновность. Слава Богу, что ты еще не объявил официально о своей помолвке. Никто, кроме узкого круга, не знает о том, что ты якобы некогда обручился с этой женщиной.
Аквилла принадлежала к касте, которая не была склонна к бурному выражению эмоций, но, увидев мать в таком состоянии, Маршалл не на шутку рассердился.
— Никакого «якобы» и «некогда», мама. Я женюсь на Атине.
— Ты с ума сошел? Неужели ты серьезно думаешь жениться на этой особе? Она пользуется дурной славой! О ней всегда будут говорить шепотом, как о чем-то неприличном.
