Не обращая внимания на Эстер, Атина двигалась вперед. Чем ближе она подходила, тем явственнее становился звук. Это стонала женщина.
Тропинка выводила на небольшую полянку, но Атина остановилась, спрятавшись за кустом. С этого места она разглядела, что на поляне происходило какое-то движение. Потом она различила большого мужчину — главным образом потому, что был виден светлый галстук. Именно из-под его фигуры неслись всхлипывания и тихие стоны удовольствия. Когда глаза Атины привыкли к темноте, она увидела женщину, перегнувшуюся через садовую скамейку, и стоявшего над ней мужчину, который ритмично двигал бедрами.
Кровь прилила к лицу Атины. Быть свидетелем такой сцены было грешно и дурно, но отвернуться было выше ее сил. Хотя фигуры были размыты, воображение дополняло то, чего она не могла видеть. Атина представила себе, как соприкасаются тела, как жар порочного удовольствия передается от одного к другому. Ее тоже бросило в жар.
Мужчина приказал что-то женщине свистящим шепотом, но Атина не могла разобрать слов. Однако его движения стали более энергичными, он издавал какие-то странные гортанные звуки, а женщина уже почти кричала. Широко раскрыв глаза и затаив дыхание, Атина наблюдала за тем, как страсть все больше овладевала этими людьми.
Неожиданно тишину разорвал и какие-то хлопки, словно одна задругой вылетали пробки из бутылок с шампанским. Атина решила, что это начался фейерверк, но звуки все приближались. Она обернулась и увидела, что это зажигаются фонари по всем аллеям парка. Свет вспыхнул, и стала видна занимавшаяся любовью пара.
Женщина вскрикнула и подняла голову.
Атина ахнула. Леди Понсонби!
Оттого, что подол ее ярко-синего платья был поднят до талии, ее поза была еще более постыдной и шокирующей. Позади нее, погруженный в ее лоно, мужчина был одет в коричневый камзол.
— Остановись! — крикнула леди Понсонби, глядя на кусты, за которыми пряталась Атина. — Там кто-то есть!
Мужчина поднял голову и обернулся. Кровь отлила от лица Атины.
Черты его лица были искажены маской похоти. Такого выражения она никогда не видела. Зато она очень хорошо знала это лицо. Эти голубые глаза, в которые она смотрела с такой любовью. Эти волосы, до которых ей хотелось дотронуться. Этот рот… Сколько раз она мечтала прикоснуться к нему своими губами.
Кельвин.
Монумент счастья, который она уже воздвигла в своем воображении, начал рушиться. Глядя в это лицо, лицо мужчины, который менее часа назад поклялся ей в верности, она думала лишь об одном.
Бежать.
У нее подгибались колени, но она не останавливалась. Сейчас тропинка был освещена, но из-за слез она почти ничего не видела. Выбежав на широкую аллею, она уже рыдала в полный голос.
Эстер поймала ее в объятия.
— Что случилось? Атина, что ты там увидела?
Образ увиденного был выжжен в ее мозгу словно каленым железом. Она могла описать его в тысяче тошнотворных деталей. Но не хотела. Она хотела похоронить его навсегда.
— Увези меня отсюда, — захлебываясь от слез, попросила она. — Пожалуйста.
Она позволила Эстер повести себя по другой дороге. Тугой корсет мешал Атине дышать. Они присели на садовую скамейку напротив какого-то фонтана. Атина не переставала рыдать.
Прошла, как ей казалось, целая вечность, когда она немного отдышалась и нашла в себе силы говорить. Вытирая слезы перчатками, она описала Эстер то, что видела.
— О, Атина, — сказала Эстер, поглаживая спину Атины. — Я даже не знаю, что тебе сказать.
Атина покачала головой.
— Я думала, что он меня любит. Я думала, что он любит меня. Я чувствую себя такой дурой. — В кустах вдруг запел соловей, но для Атины это скорее напомнило пение сирен, заманивающих простодушных моряков. — Почему он связался с этой… этой ужасной женщиной? Почему он променял меня на нее?
Атина чувствовала себя полной дурой. Почему она подумала, что достойна замужества? У нее нет ни богатства, ни титула, ни перспектив. Годы цветущей юности прошли — и никакой корсет не изменит этой реальности. До чего она самонадеянная! Решила, что смогла завоевать сердце и восхищение такого человека, как Кельвин. Ей хотелось ненавидеть его, но вместо этого она ненавидела себя.
— Атина, то, что случилось, не изменит его намерения жениться. Он все равно на тебе женится.
— Я не хочу выходить за него замуж! — воскликнула Атина — слишком громко, что было неблагоразумно. — Он только что доказал меру своей любви ко мне. Неужели ты действительно думаешь, что я свяжу себя узами брака с человеком, который готов прыгнуть из моей кровати в кровать другой женщины? Сидеть дома и ждать, когда он вернется, и от него будет пахнуть так, как от женщин, подобных этой Понсонби?
Эстер ласково гладила плечо Атины.
— Ты расстроена, я понимаю, но подумай, о чем ты говоришь. Кельвин Бредертон — граф и завидная партия для любой женщины. У тебя и у твоего дедушки будет прочное положение. Не забывай об этом.
— Эстер, ты говоришь так же, как герцогиня Твиллингем. А как насчет того, чтобы выйти замуж по любви и жить в состоянии взаимного восхищения? Как насчет того, чтобы связать свою жизнь с человеком, который намерен уважать тебя и пожертвовать всем ради твоего счастья? Разве не это важнее всего?
Эстер неуверенно пожала плечами.
— Моя мама говорит, что самую большую радость, на которую может надеяться женщина, — это быть замужем и стать матерью. Если мужчина относится к женщине с уважением к ее предназначению в жизни, он выполнил свой долг. Ты не можешь ждать от мужчины, что он будет верен только одной женщине. Они устроены по-другому. Поэтому у них есть любовницы.
Атина хорошо понимала истину этих слов. Но применительно к себе решительно отказывалась ее принять.
— Почему я должна довольствоваться лишь половиной страсти мужчины?
— Не знаю. Некоторые женщины — те, которым повезло, — становятся женами. Остальные должны смириться с долей проституток. Так уж устроен мир.
Атина огляделась. В свете фонарей каждая дорожка, каждое дерево и все беседки сверкали так, будто были сотканы из звезд. Поистине захватывающее зрелище… но все казалось каким-то нереальным. Настоящая красота парка была спрятана за обманчивой маской тщеславия.
Компромисс. Она попробовала это слово на вкус, будто это был какой-то заморский фрукт. Неужели это правда, что ползамужества лучше, чем его отсутствие? Неужели большинство женщин соглашаются на брак потому, что им нужны защита и содержание? Неужели даже королевы выходят замуж за мужчин не по любви, а руководствуясь долгом — потому что это может увеличить их владения? Неужели она считает себя лучше их?
Атина вскочила со скамьи, вытерла остатки слез и быстро направилась в сторону выхода из парка.
— Это не мой путь. Хватит разыгрывать из себя леди. Зачем ломать комедию? Ради красивой свадебной церемонии, за которой последует холодная супружеская постель? Это не для меня. Подумать только, я старалась переделать себя ради вот этой… этой кучи дерьма. Будто всем мужчинам нужно, чтобы женщина была строгой и приличной. Это самая большая глупость, которую я когда-либо слышала. Спросите у леди Понсонби. Она вам ответит.
