Вот, собственно и все. Сомневаюсь, чтобы вам понадобились еще какие-либо разъяснения. Инструкции по пользованию оборудованием найдете на стандартном компьютерном сростке в жилом модуле. Если у вас есть вопросы, я постараюсь ответить на них – насколько это возможно, конечно. Итак?
Сизый и Мотыга переглянулись.
– А-а-а… Сколько времени займет эта миссия? – осторожно справился Сизый.
– От двенадцати до двадцати четырех стандартных суток Багуты-2.
Сизый шумно выдохнул, и, потупив взор, тихо уточнил:
– Отказываться нам, я так понял, не рекомендуется. Верно?
Собеседник невозмутимо подтвердил:
– Если начистоту, то да. До завершения миссии все сопутствующие действия рассматриваются как секретные. Возможно – что и впоследствии они останутся засекреченными.
Мотыге стало одновременно и страшно, и радостно. Повеяло приключением – в какой-то мере опасным, а значит – захватывающим. Сколько раз он представлял себя на месте героев любимых фильмов! Может быть, получится испытать что-нибудь хоть капельку похожее?
– Что ж… – Сизый поерзал на табурете. – Тогда я согласен.
– Я тоже! – поспешно выпалил Мотыга. – Согласен!
– Прекрасно! Рад, что мы в вас не ошиблись. Времени у нас мало. Поэтому не станем тратить его впустую. Личные вещи вам не понадобятся, модуль на астероиде развернут по полной программе, и он шестиместный. Так что вам всего хватит с лихвой.
Сержант у входной двери демонстративно распахнул ее.
Сизый и Мотыга синхронно сползли с табуретов.
– От себя я добавлю, Шатта, – сказал шат с серебряным значком. – Удачи!
Сизый молча мотнул головой и зашагал к выходу.
К военному катеру их сопровождал целый эскорт – два сержанта и шесть рядовых, вооруженных до челюстей. Горняцкая братия продолжала издалека поедать Сизого и Мотыгу взглядами.
Уже у шлюза в рукав, ведущий к пирсам и причальным докам, Сизый тихонько шепнул Мотыге:
– Ну и влипли мы с тобой, напарник…
Мотыга только еле слышно уркнул – почему-то получилось немного жалобно.
В нише катера, притянутый к полужесткой опоре, Мотыга пытался привыкнуть к мысли, что в жизни начинают происходить резкие перемены. Некоторое время не будет обычных смен и поиска в пустоте. Предстоит нечто совершенно новое и непонятное.
Поглощенный мыслями, Мотыга не заметил, как прибыли на место. Искусственное тяготение катера мягко отпустило, осталась только сказочная легкость, обычная для больших астероидов. На малых вес вообще почти не ощущается, и если оттолкнуться как следует, можно ненароком улететь в пустоту. Машинально натягивая предложенный пустотный скафандр, Мотыга подумал о том, что так и не успел отправить ответное письмо сестре. И если миссия затянется, сестренка может заволноваться… Он ведь всегда аккуратно и без промедлений отвечал на почту.
– Готовы? – немузыкально гаркнул пилот-капитан катера. – Открываю шлюз…
Воздух толчком выплеснулся из катера в забортную пустоту. На малых десантных корабликах стояли однослойные шлюзы, так уж повелось.
– Урима, Унген! Говорит полковник Уэсс. Вам надлежит покинуть катер, сориентироваться и пешком преодолеть расстояние до смонтированного жилого модуля. Там как раз заканчиваются работы, поэтому вас высадили чуть в стороне. Ориентируйтесь на вспышки вакуумного литья – литейщики еще не свернулись. Если что, вас подкорректируют со спутника. Подробные инструкции найдете в памяти компьютера на центральном посту. Есть вопросы?
– Есть, – осмелился Мотыга. – С поста можно будет отправить почту?
– Какую почту? – подозрительно спросил полковник Уэсс.
– Личную. Письмо сестре. Я не успел ответить…
– Ваших близких уведомят о кратковременном отсутствии в местах работы. Не стоит волноваться.
– Спасибо, – поблагодарил Мотыга совершенно искренне, и про себя подумал: почему военные всегда изъясняются так сухо и суконно? Будто и не шаты вовсе, а какие-то полуумные железные вычислители.
Мотыга следом за Сизым шагнул в раскрытый люк и пушинкой опустился на безжизненную поверхность астероида. Лучи корабельных прожекторов разгоняли слабенький свет звезд; небо казалось не угольно-черным, как обычно на астероидах, а чуть синеватым. Где-то за горизонтом отчетливо сияли зарницы вакуумного литья – заблудиться на астероиде мог только законченный идиот, либо совершенный новичок-салага, первый раз в жизни напяливший скафандр. Даже Мотыга, не говоря уж о Сизом, меньше всего боялся проскочить мимо жилого модуля.
– Сориентировались? – спросил полковник. В тоне его угадывалось безграничное терпение, присущее дрессировщикам и воспитателям.
– Да, мы видим вспышки, не беспокойтесь. Мы направляемся туда.
Сизый махнул рукой, и совершил первый пологий и длинный прыжок прочь от катера. Мотыга сиганул следом.
Едва они отдалились прыжков на десять, катер величаво взмыл на антигравах, развернулся носом к звездам и скользнул ввысь. Ничто не изменилось на астероиде: ни пыль не взметнулась, ни почва не дрогнула, ни звука не раздалось. Мертвый мир. Равнодушный.
Вскоре вспышки за горизонтом улеглись, но световое облако все равно прекрасно просматривалось издалека – не станут же строители сворачиваться в темноте? Полковник периодически выходил на связь и подгонял Сизого с Мотыгой, заодно подбадривая сообщением, что они двигаются в верном направлении. Словно они сами этого не понимали.
Призрачные свечи взмывающих кораблей возвестили о том, что Сизый и Мотыга остались единственными живыми существами на астероиде. Если, конечно, где-нибудь в недрах не затаились особи Роя, каким-либо образом сумевшие уберечься от смерти.
«Интересно, – подумал Мотыга, – а почему Рой не снабжает своих рабочих и солдат скафандрами? Тех, что работают в пустоте? Неужели жизни отдельных представителей Роя так мало значат, что ими можно смело жертвовать? Какая-то варварская философия. Чуждая даже жестоким и бездушным сверх всяких мер людям.»
Корабли строителей перестали взлетать, но свет (уже не за горизонтом, а просто впереди) и после этого не погас. Несколько прожекторов заливали площадку недавних работ ослепительно-белым светом, и ярко освещенный пятачок посреди мрачной пустыни выглядел настолько же чужеродно, насколько и привлекательно. Любое живое существо – безразлично, разумное или нет – тотчас устремилось бы туда. Беда только в том, что в этой пустыне могут встретиться только разумные. Да и то не по своей воле, а посланные чьей-нибудь высочайшей властью.
Мотыга как никогда остро ощутил, что прежняя уверенность в населенности космоса – не более чем детское заблуждение. Космос большею частью пуст и мертв. Жизнь – лишь слабый налет на поверхности некоторых миров, песчинки на границе бесконечной пустыни. Жизни нужны воздух и вода, нужны органические соединения, которые могут существовать только при соблюдении сотен условий и факторов, а условия эти соблюдаются крайне редко. И только благодаря воистину невообразимым размерам галактики в ней все же довольно мест, где способна зародиться жизнь. Но любой носитель разума рано или поздно осознает, что мест, где жизнь невозможна, неизмеримо больше.
