Минна направилась в кухню, чтобы передать распоряжение мадам Финч. При этом она прошла мимо входной двери, где мадам передавала письма в руки посыльного. Кровь побежала быстрее в ее жилах, когда она подумала о значении письма, адресованного лорду Родерику Прескотту. Она невольно представила, какому тяжелому испытанию подвергается отец под ударами хлыста безжалостного тюремного надсмотрщика, и сердце ее сжалось от боли. Она непременно должна найти коварного негодяя, который отправил ее отца в этот ад. Если он смог разрушить жизнь отца, то сможет и восстановить ее. Или по крайней мере должен позволить ей установить контакт с отцом. Все ее надежды были связаны с этим письмом.
Она исключала неудачу. Лорд Прескотт обязательно должен прийти в заведение.
Глава 2
Солтер Лэмбрик склонился над телом мертвого человека, чтобы заглянуть в его лицо. Ошибки нет — это лорд Прескотт.
Солтер потер густую темную щетину на щеках, напомнившую ему о поспешности вызова. Он выпрямился, чтобы лучше осмотреть сцену убийства, и почувствовал разочарование, но не от того, что увидел, а от того, что ему не удалось увидеть. Тот, с кем встретился здесь Прескотт, был чрезвычайно осторожен и не оставил никаких следов своего присутствия.
Солтер медленно прошелся по комнате, стараясь представить картину того, что произошло прошлым вечером. Жертва и убийца находились в кабинете Прескотта. Прескотт сидел за письменным столом. В какой-то момент убийца зашел сзади и начал душить его с помощью жгута. Прескотт, сопротивляясь, упал на пол лицом вниз. Оказавшись в выгодной позиции, убийца прижал его своим весом, удерживая и сжимая жгут вокруг шеи. Судя по следам от сапог на мраморном полу, можно было сказать, что Прескотт отчаянно боролся, но, придавленный коленями убийцы, не смог защититься.
Кожаные черные сапоги Солтера издали скрип, когда он согнулся и перевернул безжизненное тело, оказавшееся в квадрате солнечного света, проникающего через окно. Лицо Прескотта было мертвенно-бледным, как воск. Его язык вывалился изо рта на посиневшие губы. Все это выглядело ужасно, однако Солтер давно избавился от чувства страха перед смертью, еще на войне. Он приподнял подбородок мужчины, чтобы лучше рассмотреть орудие убийства. Складка между густыми бровями Солтера углубилась, когда он снял жгут, врезавшийся в шею мертвеца. Это была не просто удавка, а кожаный кнут: не такой, каким пользуется кучер кареты, и даже не такой, каким наказывают непослушных солдат. Это был особенный кнут: с прочной ручкой и ремнем длиной около трех футов, подобный тому, каким порют школьников.
Солтер нахмурился. Почему убийца принес с собой эту вещь для совершения убийства? Если он хотел прикончить Прескотта без шума, то мог бы воспользоваться кинжалом, или ядом, или по крайней мере специальной удавкой, а не кнутом.
Солтер выпустил кожаный ремень из рук. Может быть, убийца решил пронести его незаметно? Или, может быть, кнут принадлежал Прескотту и убийца взял его здесь? Ответ на этот вопрос мог бы прояснить, было ли убийство, запланировано или явилось трагическим результатом бурной ссоры.
Солтер проверил карманы лорда Прескотта и обнаружил в кармане сюртука нетронутый бумажник. Очевидно, ограбление не являлось мотивом убийства. В другом, нагрудном, кармане Солтер нашел сложенный листок бумаги и кожаную плетку. Солтер развернул листок, и то, что он увидел, поразило его.
«Дорогой лорд Прескотт,
мне потребовалось достаточно много времени, чтобы набраться храбрости и написать это письмо…»
Прочитав это послание до конца, Солтер улыбнулся. Так вот, значит, куда направлялся Прескотт со всеми этими средствами пыток — в бордель! Если верить этому письму, Прескотт имел своеобразную склонность господствовать над женщинами.
Солтер покачал головой, удивляясь распутству автора письма. Он никогда не пользовался борделем, но если бы такое письмо было адресовано ему, то, возможно, поддался бы искушению посетить это заведение.
Он сложил листок и нахмурился, задумавшись не столько над сексуальным предложением, сколько над появлением этого письма. Что, если убийцей Прескотта был кто-то из этого борделя? Может быть, разгневанная мадам, которой он задолжал деньги? Или другой ревнивый клиент, разозлившийся на Прескотта из-за того, что тот выбрал его куртизанку? Или, может быть, сама женщина, написавшая это письмо…
— Олкотт! — крикнул Солтер.
В двери появился молодой констебль в поношенном коричневом мундире.
— Да, сэр?
— Вы поговорили со слугами?
— Да, сэр, — ответил тот, листая большим пальцем странички блокнота. — Их показания звучат правдиво. Никто из них ничего не знает об убийстве. Отправившись вечером спать, никто не слышал ни звука до самого утра, когда дворецкий поднял тревогу. Откровенно говоря, — он понизил голос, — я не думаю, что кто-то из них мог это сделать. Кухарка — слабая женщина, служанки — хрупкие девушки вроде моей сестры, а дворецкий — ужасно старый.
Солтер усмехнулся:
— Хорошо. Вы можете отпустить их выполнять свои обязанности. Скажите им, что их хозяин умер, и они должны начать подыскивать себе работу в другом месте.
— Вы правы. — Чейз Олкотт кивнул в сторону трупа: — Есть какое-нибудь мнение относительно этого убийства, сэр?
Солтер положил письмо себе в карман.
— Думаю, это дело будет нелегким. Лорд Прескотт был старшим помощником лорд-мэра Лондона. И мэру едва ли понравится скандал, который может вызвать это убийство. Кроме того, поскольку он является главой исполнительной власти Лондона, его ведомство станет объектом пристального внимания общественности. Полагаю, нам следует приготовиться к тому, что от нас потребуют расследовать это дело как можно скорее и тише.
— Кто, по-вашему, мог совершить это убийство?
— Пока нет никаких предположений, но я получил некоторую зацепку и придумал кое-что. Попроси дворецкого принести мне какую-нибудь верхнюю одежду Прескотта. Я хочу выступить в роли убитого.
Солтер взглянул на плеть в своей руке. На конце эластичная кожа раздваивалась для усиления боли. Тот, кто написал это письмо, вероятно, знал, какие возможны последствия.
Глава 3
Это был оживленный пятничный вечер в «Империи страсти» мадам Финч. Четыре девушки уже удалились в свои спальни, а шестеро все еще беседовали с клиентами в большой гостиной. Трио музыкантов с завязанными глазами играло тихую мелодию в центре зала. Лолли только что освободилась и, освежившись, отдыхала в баре. Минна тайком налила ей стаканчик пива — любимый напиток Лолли.
— Сегодня мне потребуется гораздо больше пива, — сказала Лолли, расправляя свое светло-желтое платье.
Ее головной убор и одежда в греческом стиле, казалось, были специально созданы для ее светлых волос и пышной груди. В этот вечер она выглядела особенно восхитительной. Из всех девушек Минне больше всех нравилась Лолли, и она завидовала ей.
