— Да, конечно, — отвечала она, — вы собирались изнасиловать всего лишь любовницу брата.
Их прервал осторожный стук в дверь. Вошел Сейрус с подносом, уставленным блюдами с нарезанным мясом и пирожными, бутылкой бренди, бокалами и столовыми приборами. Он поставил поднос на столик, который затем перенес поближе к кровати. Откупорив бутылку, он до половины наполнил бокалы и отступил в сторону, ожидая дальнейших приказаний. Принц бросил взгляд на поднос и кивнул слуге, давая понять, что тот свободен.
Когда Сейрус ушел, Рольф взял один бокал и протянул его Анджелине.
— Спасибо, не надо. Я… у меня нет привычки к крепким спиртным напиткам.
— Как у всякой леди. Я прекрасно понимаю вас, — произнес он, еле сдерживая нетерпение. — Но это не тот случай, когда годится разбавленное вино или наливка.
— Мне действительно не хочется.
Он поднял бровь.
— Вы что, в самом деле считаете, что я собираюсь напоить вас? Могу заверить, теперь в этом нет ни малейшей необходимости.
Гнев залил румянцем ее лицо, и Анджелина стремительно села на постели, опершись спиной на высоко взбитые подушки и ловя покрывало, чтобы прикрыть обнажившуюся грудь.
— Такая мысль мне и в голову не приходила!
— Тогда почему же вы не хотите? Вы предпочитаете, чтобы я заставил вас силой выпить этот бокал? Именно это доставит вам удовольствие, я прав?
Когда смысл его слов дошел до нее, она, взглянув на принца с чувством глубокого отвращения, схватила бокал и поспешно сделала глоток. Огненная жидкость обожгла ее горло, у Анджелины перехватило дыхание, но она не показала и вида, а продолжала отважно глотать бренди, пока на глазах не выступили слезы.
Принц явно забавлялся, глядя на нее и отхлебывая из своего бокала.
— Бренди и гнев — самое эффективное сочетание, такая смесь способна прочистить любые мозги… — произнес он, усаживаясь на край кровати.
Цепочка все еще висела на шее Анджелины, флакончик с духами ниспадал в выемку на ее груди. Когда она стала отодвигаться подальше от Рольфа, флакончик блеснул золотой гравировкой и привлек внимание принца. Он наклонился к Анджелине, и она почувствовала теплое прикосновение его пальцев, когда он взял в руку флакончик, поворачивая его и так и этак, и рассматривая его со всех сторон. Наконец, он устремил свой взор в ее широко открытые зеленые глаза.
— Сначала ты допьешь бренди, — сказал он сурово, — а потом скажешь мне, где она.
— Я… я не понимаю, что вы имеете в виду, — не крепость огненного бренди заставила ее запинаться, а недвусмысленная угроза, читавшаяся на лице принца.
— Оставь свое вранье. Если бы я мог вообразить себе, что Макс сошел с ума до такой степени, чтобы содержать девственную любовницу, я бы снова швырнул обвинение в его смерти тебе в лицо. Но такое предположение противоречит здравому смыслу. Поэтому я делаю следующий вывод: ты носишь на груди эту вещицу с вплетенными в орнамент инициалами Макса, такие безделушки он любит дарить в знак своего расположения. Итак, ты не можешь отрицать, что виделась с Клэр де Бюи, из рук которой и получила эту побрякушку. Я спрашиваю тебя еще раз: где она?!
— А если я не скажу, что тогда? — она подняла упрямым жестом подподорок, демонстрируя свою полную непокорность, что было довольно глупо с ее стороны в подобных обстоятельствах, но Анджелина ничего не могла поделать с собой.
Принц выпустил из пальцев флакончик, и он мягко ударился о ее грудь.
— Да, я понимаю теперь, что гнев — не то средство, которое излечивает от глупости. Но и ты ошибаешься, дерзко полагая, что тебе больше нечего бояться.
Анджелина опустила ресницы, вертя бокал с остатками бренди в руке, так что темная жидкость растекалась по его прозрачным стенкам.
— Даже если бы я и видела Клэр, даже если бы и знала, где она сейчас находится, как бы я могла сказать вам об этом? Это было бы равносильно предательству члена моей семьи, это означало бы, что я сама отдаю в ваши руки — свою сестру!
— Твои угрызения совести просто трогательны, но ты хорошо обдумала, чего тебе будет стоить дальнейшее запирательство?
Анджелина прямо встретила взгляд принца.
— А что, есть еще более высокая цена, чем та, которую я уже заплатила?
— Суди сама, — ответил он, слегка наклонив голову, — я вошел в дом твоей тети незамеченным и покинул его вместе с тобой, не поднимая шума. Таким образом, если ты вернешься туда сегодня же утром, никто не заподозрит, что ты отсутствовала всю ночь, и не узнает о том, что с тобой случилось. Твоя репутация останется незапятнанной; никакие позорные слухи не нанесут ущерб твоей будущности. А теперь представь, что с тобой будет, если я посреди дня привезу тебя на коне в своих объятиях и верну тете на виду у всех соседей и прислуги?
То, что именно это будет означать для нее, Анджелина хорошо знала. Слух о ее падении будет передаваться из уст в уста. Пожилые дамы, блюстительницы нравственности в их общине, начнут воротить от нее нос и ополчатся против опозорившей себя Анджелины. Ее подруги начнут избегать ее общества, отчасти от того, что этого категорически потребуют их родители, а отчасти по собственной воле, чтобы не быть запачканными ее грязью. Молодые люди прекратят посещать их дом, и только в ночи под окнами Анджелины будут раздаваться их оскорбительные окрики в ее адрес и издевательское улюлюканье. И, в конце концов, Анджелина должна будет смириться с участью старой девы, запертой в четырех стенах дома, или, если одиночество станет уж совсем невыносимым, податься в город, став уличной проституткой.
— Жуткая перспектива, — проговорил принц, глядя в ее помрачневшее лицо.
— Вы… вы не можете быть так бездушны.
— Ты глубоко заблуждаешься. Я могу сделать еще и не такое, только чтобы разыскать убийцу брата.
Анджелина отвернулась к огню.
— Если это неизбежно, то так тому и быть. Делайте, что хотите.
— Мне кажется, ты не понимаешь до конца того, на что так героически идешь, — заметил Рольф довольно язвительно. — Ты что же считаешь, что Клэр достойна такой огромной жертвы с твоей стороны?
— Я это делаю вовсе не из-за Клэр, а чтобы сохранить самоуважение и собственное достоинство.
— Итак, ты все-таки знаешь, где она, и осмеливаешься сидеть здесь передо мной с ханжеской миной, отказываясь назвать местонахождение мадемуазель де Бюи. А знаешь ли, моя дражайшая Анджелина, что тебя сейчас просто-напросто высекут?
Эти слова резко и отчетливо сорвалось с его губ. Царапины, оставленные ее ногтями, покрылись корочкой запекшейся крови на бледном лице молодого человека. Его синие глаза хранили ледяное выражение. Но Анджелина спокойно встретила взгляд Рольфа.
— Удивляюсь, что этого до сих пор не произошло.
— Тогда ты скоро прекратишь этому удивляться.
