Потрескивающий звук ворвался в ее чуткий некрепкий сон, вплетаясь в ткань сновидений. Ей мерещился столб огня, устремленный прямо в небо, и она была по какой-то причине вынуждена шаг за шагом приближаться к этому пламени. Ее раздирали противоречивые чувства — любопытство и страх. Тоска и отчаянье переполняли ее душу. Она слышала рев пожара, ощущала запах едкого дыма, от которого ее глаза начали слезиться. Крупицы пепла попали ей в горло, и она закашлялась.
Анджелина так и проснулась — кашляя и задыхаясь от едкого дыма, наполнявшего ее легкие. Глаза болели и слезились от рези. И действительно где-то рядом полыхало жадное зловещее пламя. Анджелина села на постели, прослушиваясь к шумам, доносившимся из соседней комнаты, где спал Рольф. Сквозь щель между дверью и полом она явственно видела отсветы красно-оранжевого пламени.
Она вскочила с кровати и бросилась к двери. Рывком распахнув ее, она отдернула загораживающий дверной проем гобелен. Кровать, где она лежала совсем недавно, превратилась в сплошной пылающий костер.
Пурпурно-золотые языки пламени пожирали полог над постелью, извиваясь и подрагивая, оставляя черные пятна копоти на потолке. Огонь уже бежал по резной спинке кровати к изголовью, грозя вот-вот добраться до простыней. Яркое пламя, освещавшее все углы комнаты, все ближе подбиралось к голове человека, безмятежно спящего под одеялом — в той же позе, в какой она оставила его.
— Боже мой! — задохнулась Анджелина и, тут же бросившись вперед, уцепилась за руку Рольфа, пытаясь оттащить его от жадно тянущегося к нему огня. Он был очень тяжелым, таким тяжелым бывает только неживое тело, его невозможно было поднять. Раскаленный уголек упал сверху — с объятого пламенем балдахина — ему на плечо. Он даже не пошевелился.
Закусив от напряжения нижнюю губу, Анджелина подбежала к умывальнику и, схватив кувшин, наполовину наполненный водой, окатила ею Рольфа и постель. Небольшое пламя, уже охватившее простыню, с шипеньем погасло, но быстрые прожорливые языки огня, сбегавшие с кровати со всех сторон по складкам полога, полыхали вовсю. Анджелине требовалась помощь. И немедленно.
Отодвинув кувшин в сторону, она подбежала к двери, ведущей в коридор, и распахнула ее. Одним махом добежав до противоположной двери, она забарабанила в комнату Мейера кулаками.
— Пожар! — вопила Анджелина что есть силы, — Пожар!
В глубине коридора открылась дверь и из нее появился Густав, натягивая на плечи подтяжки от брюк.
— Царь Небесный! — произнес он на немецком языке, увидев отблески яркого пламени, освещавшие коридор из глубины комнаты Рольфа. — Мне все время казалось, что пахнет дымом.
Анджелина повернулась к нему.
— Там Рольф, я не могу его разбудить!
Через мгновенье коридор наполнился чертыхающимися мужчинами и визжащими, громко бранящимися женщинами. Люди принца ворвались в спальную комнату, где лежал их предводитель. Не обращая никакого внимания на грозящие им ожоги и удушье, они срывали и затаптывали куски полога, гасили очаги пожара одеялами и подушками. В воздухе закружился вихрь пепла и запахло паленой тканью. Леопольд и Оскар подняли Рольфа и отнесли его в дальний конец комнаты, уложив принца на пол.
Когда они отступили от него на шаг, он неожиданно сел и с видимым усилием разлепил веки. Он с трудом сконцентрировал взгляд своих синих глаз, зрачки которых были необычно узкими — почти точечными, на Густаве и Мейере. Те в это время, окруженные клубами дыма и вихрем пепла, сбивали остатки полога, стоя на матрасе его кровати. Понимал ли он хоть что-то из происходящего вокруг, судить было трудно, но он, как всегда, своеобразно отреагировал на ситуацию.
— Ну и бардак здесь у вас, — протянул он. — Черт возьми, похоже, ад устроен нисколько не лучше нашей горемычной земли.
Громкий вздох облегчения, вырвавшийся у всех телохранителей разом, раздался в задымленной комнате. Сейрус пробрался вперед и встал на колени рядом со своим господином, его загар только подчеркивал мертвенную бледность кожи. Оскар, сбивавший в этот момент занявшийся огнем гобелен со стены, слегка улыбнулся, взглянув на брата и Леопольда.
— Слава Богу! — произнес Мейер. А Густав, ворча что-то себе под нос, спрыгнул с кровати и устремился к Рольфу.
— Что тебе взбрело в голову? — спросил седовласый ветеран. — Ты всерьез пытался поджечь дом вместе со всеми нами или просто хотел немного погреться у огня?
Рольф снова закрыл глаза.
— Тебе вовсе не надо кричать так громко. Я в любом случае извинюсь перед месье Делашезом за ущерб, причиненный его имуществу и улажу дело. Но насколько я могу припомнить, это устроил вовсе не я.
— Я видел не раз, как ты намного больше выпивал за вечер, и сон не смаривал тебя. Как же так случилось, что сегодня ты чуть не поджарился во сне?
— Я тебя разочарую: я сам не знаю и не могу разгадать эту шараду.
Густав нахмурился и вдруг опустился на одно колено рядом с принцем. Он протянул руку и пальцем приподнял веко Рольфа, взглянув на суженный зрачок, почти не видный на фоне ярко-синей сверкающей радужки.
— Они работают независимо друг от друга, но всегда вместе, — заметил его пациент и постарался доказать это, широко открыв оба глаза, и морщась при этом от резкой боли.
— Он принимал наркотики, — заключил Густав. — Думаю, это туркменский мак.
Рольф тихо засмеялся.
— Слабый, безвольный и порочный… Я, конечно, никогда не отказываюсь от выпивки, но наркотики? Да ни за что!
— Так ты не… — начал Густав и осекся.
— Если ты требуешь всей правды, то я действительно сегодня несколько увлекся. Но вином, только вином, — сказал Рольф, снова прикрывая глаза.
Сейрус поднялся и выскользнул из комнаты. Анджелина проследила за ним глазами до выхода. И сейчас же в дверном проеме появились бледные женщины с горящими от любопытства глазами, оправившиеся, наконец, от страха.
Вопрос состоял в том, кто именно подсыпал наркотик в еду или питье Рольфа, и почему он или она выбрали именно этот путь вместо того, чтобы просто отравить его. Может быть, этот кто-то предполагал, что наркотик в комбинации с хорошей дозой вина убьет принца? И, обнаружив, что этого не случилось, прибег к другим средствам? Или намерение убийцы состояло в том, чтобы выдать гибель принца в огне за несчастный случай. Тогда о подмешанном в пищу Рольфа наркотике никто никогда не узнал бы.
Освальд, стоявший прислонившись к стене, откашлялся, прежде чем произнести:
— Вы оба намекаете, что кто-то вошел к нам в дом, подсыпал опиум в еду Рольфа, потом подождал затаившись, пока тот заснет, ворвался сюда в комнату и поджег полог над кроватью? Но это невозможно, мы бы заметили его. Я допускаю, что в недавнем прошлом с нами действительно случались очень подозрительные происшествия, но я никогда не поверю, что кто-то, замешанный во всем этом, осмелился проникнуть к нам в резиденцию. Кроме того, обратите внимание на подсвечник на столике у кровати, он стоит почти вплотную к пологу. Может быть, это не более чем несчастный случай?
