Они быстро скакали по дороге, идущей вдоль русла реки, ветер дул им в лицо, подковы лошадей выбивали дробь по мягкому грунту. Анджелина скакала в центре кавалькады, тесно зажатая со всех сторон опытными всадниками. Ее распущенные волосы развевались за плечами, плащ надуло ветром, а широкий трепещущий от встречных потоков воздуха воротник бил в лицо.
Серый рассвет постепенно вступал в свои права, и вот уже луна на западном небосклоне превратилась в призрачную тень. А отряд конников продолжал свою бешеную скачку все в том же порядке: справа от Анджелины скакал Рольф, целиком обратив свое внимание на дорогу; слева Густав; сзади не отставали ни на шаг Мейер и Леопольд; и в арьергарде летели, настегивая своих лошадей, близнецы. Никто из них не вымолвил ни слова, не задал ни единого вопроса, не поинтересовался, куда они несутся или что они будут делать, если загонят изнуренных лошадей, но так и не настигнут Клэр, след которой, возможно, уже давно простыл. Ни единым движением или намеком не выдавали они своей усталости после бурной бессонной ночи или голода после скомканного, так и не состоявшегося ужина. Они упрямо, молча скакали вперед, зная, что человек, который ведет их, сам позаботится об их отдыхе и пище.
Анджелина искоса взглянула на Рольфа, удивляясь тому бремени ответственности, которое лежало на нем. Похоже, он принимал ее, как само собой разумеющееся обстоятельство и едва ли чувствовал сильное давление этой привычной для него ответственности.
Чело его было нахмурено, как будто он о чем-то напряженно размышлял. Почувствовав ее взгляд на себе, принц повернул голову, и улыбка тронула чеканную линию его губ. Он заметил бледность ее усталого лица и выражение сомнения и одновременно смущения на нем. Рольф опять отвернулся, пристально глядя на дорогу и постепенно трезвея и мрачнея.
Они не слышали встречного приближения отряда вооруженных мужчин, выскочивших из-за поворота. Все произошло внезапно. За мгновение до этого перед ними расстилался пустынный тракт, покрытый каплями утренней росы — и вдруг сразу за крутым поворотом они увидели шеренгу всадников, перегородивших полотно дороги от обочины до обочины и летевших прямо на них. В первый же момент пораженная Анджелина узнала твердые решительные лица друзей и соседей своей тети, а также беззлобное добродушное лицо темноволосого молодого человека, который скакал во главе отряда. Это был Андре.
— Вот они! Это — они!
Раздался металлический скрежет, от которого у Анджелины все похолодело внутри — мужчины вынимали шпаги и сабли из ножен. Некоторые уже держали наготове заряженные пистолеты. Прогремел выстрел, и кто-то пронзительно закричал — скорее от злости, чем от боли. Два отряда всадников смешались, сцепившись в близком бою. Раздались лязгающие удары стали о сталь, такие яростные, что от скрещенных шпаг сыпались искры. Мужчины рычали и бранились. Лошади тревожно ржали, не понимая странных движений и маневров своих седоков. Силы были равны — во всяком случае отряд нападавших по численности не уступал отряду принца. Если бы Андре добрался до Мартинвилля, к нему бы присоединилось намного больше людей.
— Черт возьми! — недовольно воскликнул один из нападавших — лысый мужчина, сосед тети Берты. — Эти чужестранцы дерутся как дьяволы!
Андре с обнаженной шпагой и выражением отчаянной решимости на лице пробивался к Анджелине. Заметив это, Рольф преградил ему путь и вступил с ним в поединок.
— А, Ваше Высочество, — воскликнул Андре, парируя его удар и задыхаясь от бешеной скачки. — Уверен, вы удивлены, увидев меня так скоро.
— Кто-то сунул в чулан свой слишком длинный нос, я угадал?
— Сын нашего повара, сообразительный, а главное любознательный мальчуган. Его послали, чтобы узнать, почему задерживается ужин, и он услышал наш грохот в дверь.
— Поздравляю, вам повезло, — выпады Рольфа были энергичными, но неторопливыми.
— А ваше везенье, похоже, изменило вам? Кстати, что вы сделали с мадам де Бюи?
— Сделал? Вы что же видели ее истерзанное тело валяющимся в канаве? Нет? Вообще-то это было бы совсем недурно… Но, к сожалению, мы просто оставили ее в монастырской школе, причем она посылала нам вслед проклятья и отборную брань, ругая нас на чем свет стоит, правда, я так и не понял за что именно — за то ли, что она осталась жива и невредима или за то, что ее выпустили на свободу, не дав пострадать вдоволь.
Наблюдая за поединком поднявшихся в стременах мужчин, Анджелина видела, что Рольф, приложив чуть больше усилий, легко мог бы ранить Андре и тем закончить бой. Но создавалось такое впечатление, что вместо этого он терпеливо выжидал удобного случая для последней атаки, в результате которой он сумел бы обезоружить противника, не причинив ему вреда. То же самое можно было сказать и о телохранителях принца, образовавших фалангу с Анджелиной в середине и отбивающихся с легкой непринужденностью от атакующих.
Случилось так, что в пылу борьбы Рольф оказался атакованным с трех сторон. Этим воспользовался Андре. Видя, что принц на секунду отвлекся, он протиснулся вплотную к Анджелине и вырвал поводья ее коня из руки Рольфа. Почувствовав неожиданный резкий рывок, ее конь попятился, недовольно мотая головой. Анджелина, которой не за что было держаться — поводья волочились по земле, а передней луки на ее английском седле не было, — крепко сжала колени на крупе коня, наклонилась вперед и вцепилась руками в его серебряную гриву. Вдруг она почувствовала сильный толчок, и ее колено оказалось зажатым между крупом ее коня и крупом соседней лошади, вплотную притертой к коню Анджелины. Острая боль пронзила ее ногу, усиленная ударом в коленную чашечку. Ее конь, зажатый между двумя верховыми лошадьми, не мог двинуться с места и переминался с ноги на ногу, пошатываясь. Анджелина почувствовала, что соскальзывает с седла и неудержимо падает вниз. Мгновение — и она оказалась между молотящими землю лошадиными копытами. Из груди ее рвался наружу крик, но она задохнулась от боли, перехватившей ей горло. Перед глазами поплыли круги, она почувствовала сильный удар в висок и погрузилась в полную темноту, потеряв сознание.
Постепенно приходя в себя, Анджелина ощущала легкое покачивание, причинявшее ей нестерпимую боль, которая пульсировала в раскалывающейся голове. Анджелина тяжело сглатывала, источник боли был где-то глубоко внутри, ее висок жгло огнем, но кто-то гладил теплой сильной ладонью ее по волосам, чуть касаясь кожи на виске, успокаивая, усмиряя огненное, разрывающее ее голову жжение. Прикосновения становились все более болезненными, казалось, что кто-то прядь за прядью вырывает у нее волосы с корнем. Анджелина поморщилась, застонала и повернула голову в другую сторону.
— Ваша красота не пострадала, — услышала она хорошо знакомый голос у себя над ухом, говоривший медленно, растягивая слова, — чего нельзя сказать о расположении вашего духа.
Она заметила, что покоится в его сильных объятиях, надежность и уют которых контрастировали с едкими словами, обращенными к ней в качестве приветствия. Длинные густые ресницы Анджелины дрогнули и приоткрылись, она встретила ярко-синий взгляд Рольфа и поняла, что лежит у него на коленях, тесно прижатая к его груди и укрытая подбитой мехом накидкой. Они ехали в карете, обитой темно-бордовым бархатом, ее резные дверцы были сделаны из палисандрового дерева. Рольф сидел в самом углу кареты, а Анджелина лежала на сиденье, чувствуя, как колеса быстро катят по дороге. Карета мчалась с большой скоростью, судя по мелькающим за окном, стремительно проносящимся мимо деревьям.
