Испанец замер на месте от изумления, все еще держа Анджелину за руку. За их спиной — Анджелина хорошо слышала это — один из мужчин громко сглотнул слюну, а другой смачно выругался. Огонь в затухающем камине вдруг зашипел и вспыхнул с прежней силой оранжевыми и голубыми языками пламени. Было слышно, как на улице уныло завывает ветер. Собака вновь залилась звонким лаем, а потом неожиданно умолкла.
Внезапно рассвирепев, Дон Педро бросился к игравшей на цитре женщине, сделав перед ее носом рубящее движение рукой. Музыка вмиг прекратилась, как будто струны перерезали острым ножом.
Клэр огляделась вокруг, ее губы кривила бесстыдная улыбка.
Отшвырнув ногой в сторону ночную рубашку, она подошла к краю кровати и легко спрыгнула на пол. Вытянув вперед руки, Клэр двинулась к высокому худому испанцу, и подойдя к нему, обвила вокруг его шеи свои белые тонкие руки.
— Возьми меня, — произнесла она низким хриплым голосом, в котором слышалась дрожь, — возьми меня сейчас, немедленно. — На ее глазах блестели слезы.
— Клэр, не надо, — выдохнула Анджелина, испуганная и обескураженная звучавшими в голосе кузины самозабвением и полным отчаяньем.
Неужели извращенное чувство соперничества побудило Клэр на этот безумный шаг, как будто ей невыносимо было видеть, что ей предпочли Анджелину? Или, может быть, ею двигало желание уберечь кузину от позора, дать ей возможность собраться с силами, пока она будет отвлекать испанца Анджелина не знала, что и подумать.
— Ты что же это, ревнуешь, моя маленькая сестричка? — пробормотала Клэр, как бы в полузабытьи, — не надо. Твое время еще придет.
Дон Педро отпустил Анджелину и схватил Клэр за руки с такой силой, что та взвизгнула от боли, и краски ее лица сразу поблекли. Он встряхнул ее так резко, что голова Клэр безвольно дернулась, откинувшись назад.
— Пошла на свою постель!
— Ты… ты не хочешь меня? — захныкала Клэр.
— Нет, — это было сказано нарочито грубым тоном. Когда Клэр стала опадать на пол, он резко разжал руки, как будто считал ниже своего достоинства касаться ее тела. Но в его глазах при этом горел огонек жадного любопытства и предвкушения особо изощренного удовольствия. Он снова сжал запястья Анджелины, в то же время другой вытянутой рукой подталкивал Клэр впереди себя.
— Думаю, мы можем разместиться на этой кровати втроем.
До Анджелины еще не дошел смысл его слов, а Клэр уже вскочила на ноги, ластясь к нему, как кошка, и вдруг в припадке восторга прыгнула на него, ее руки обхватили его шею, ее ноги обвили бедра атамана, острыми длинными ногтями она, как безумная, вцепилась в него с нешуточной силой.
— Нож, нож, — задыхаясь повторяла она и, открыв рот, вцепилась зубами в шею испанца.
Времени на размышления не оставалось, надо было действовать. Анджелина ухватилась за рукоять кинжала и стремительно выхватила его из ножен, висевших на поясе Дон Педро. Но тут ее отбросило в сторону резким движением, которым испанец отшвыривал от себя обвившую его своим телом Клэр. Анджелина отлетела к висевшей колыбели, ударившись об нее спиной, она увидела, как кузина, упавшая на пол, подбирает под себя ноги и склоняется, закрывая свою наготу потоком огненных волос и утирая окровавленный рот. Клэр взглянула ненавидящим взором изумрудных глаз на человека, стоящего перед ней и схватившегося за рану на шее, затем она перевела взгляд на Анджелину.
— Почему ты не убила его?!
— Потому что… — начала она, но испанец резко оборвал ее.
— Потому что она, в отличие от такой твари, как ты, которая думает не головой, а местом, расположенным между ногами, знает: это бесполезно, — и он направился к Анджелине, приближаясь медленным шагом, вытянув вперед руку открытой ладонью вверх, — отдай мне кинжал. Верни мне снова мой клинок, и ты станешь только моей женщиной. Смотри, если ты заставишь меня забрать его силой, ты узнаешь каждого парня, присутствующего здесь, еще до того, как кончится эта ночь. Ты станешь такой же, как Элис, видишь, она сидит в углу, вещь женского пола, которой пользуются здесь все подряд. Обещаю тебе это.
— О, Анджелина! — прошептала Клэр в отчаянии, обведя взглядом комнату и мужчин, уже приподнимающихся со своих мест. Ей казалось очевидным, что именно было разумным в данной ситуации, как именно следовало поступить Анджелине, чтобы с ней случилось меньшее зло. Неужели сама она этого не видит? Но Анджелина, наблюдая мрачное приближение к ней шаг за шагом атамана и держа в руке увесистый кинжал за рукоять, украшенную золотом и серебром, просто не могла заставить себя быть разумной, и не желала расставаться с оружием. Чем ближе подходил к ней испанец, тем крепче сжимала она кинжал в руке. Она чувствовала растущую в душе ожесточенность, и решимость идти до конца охватила ее, прибавляя сил. Анджелина глубоко вздохнула, взгляд ее стал твердым и суровым.
Что же касается атамана, он был в высшей степени самоуверен, чему не стоило удивляться. Она уже однажды добровольно отказалась от преимущества, почему бы ей не отказаться еще раз? Он подходил все ближе, не встречая с ее стороны никаких протестов, в его глазах на изможденном хищном лице уже загорался огонек триумфа.
И тут Анджелина полоснула его клинком, держа кинжал так, как держал его Рольф в схватке с Мак-Каллафом всего несколько часов назад, и делая выпад вперед всем своим телом, целясь в незащищенные места — в живот испанца.
Он моментально среагировал, и удар пришелся ему в руку повыше локтя. Он отбил кисть Анджелины вверх, но кинжал уже разорвал его мышцы, добравшись до кости и грозя перерезать вену. На его тощем лице отразилась бешеная ярость, и замахнувшись он ударил девушку по лицу с такой силой, что сбил ее с ног. Она ударилась о стену, нож отлетел в другую сторону. Испанец, нагнувшись, подобрал свой кинжал, из его левой руки текла алая кровь. Он надвигался на Анджелину, оскалив желтые сжатые зубы и устремив на нее прищуренный безжалостный взгляд — взгляд убийцы. Собравшись с силами, Анджелина нырнула под колыбель и швырнула ее в сторону испанца; бешено раскачиваясь, деревянная зыбка разделила их. Дон Педро поймал ее за край, останавливая, а потом рванул легкую детскую кроватку с веревок и бросил на пол, обходя ее стороной. Женщина по имени Элис заплакала, застонала и неуклюже слезла с постели. Став на колени, она неловко подползла к колыбели и стала осматривать ее, ощупывая мягкое голубое одеяльце, лежащее внутри.
Анджелина отпрянула. Один из разбойников, расположившихся у очага, вытянул руку, чтобы схватить ее, но тут же отдернул свою лапу, когда испанец прокричал на всю хижину:
— Прекрати, идиот! Она — моя, и я сам буду мстить ей, наслаждаясь своей местью!
Однако эти слова не помешали разбойникам загородить дверь на улицу, к которой отступала Анджелина. Ее оттеснили к кровати, на которой недавно лежала Элис.
На хрупком столике из вишневого дерева рядом с кроватью стоял небольшой чайник и множество чашек. Анджелина схватила фарфоровую посуду и начала швырять по одной чашке в испанца, стараясь бросить их посильнее. Одна чашка задела его скулу, оставив синяк — впрочем он вряд ли в пылу борьбы заметил это. От остальных чашек испанец с легкостью увильнул. Но Анджелина слишком замешкалась на одном месте. Легким скользящим шагом испанец отрезал ей путь к отступлению, зажав ее в угол. В поисках выхода из тупика, она поставила ногу на край кровати и, внезапно споткнувшись, упала на продавленный неровный матрас. Когда Дон Педро, не раздумывая, бросился на нее, ему в лицо полетела подушка, посланная рукой Анджелины, а затем в спешке скомканные покрывала. Он отбросил подушку, от которой в разные стороны полетели пух и перья, закружившиеся в воздухе, но тут атаман на мгновение запутался в душных складках покрывала. Этого мгновения Анджелине хватило, чтобы в отчаянном прыжке оказаться на другом конце кровати, чуть не запутавшись в своих собственных юбках. В следующее мгновение, она уже приземлилась на грубый деревянный пол, всадив в ладони занозы при падении. Вскочив на ноги, Анджелина метнулась в угол между двумя кроватями.
