Спокойным голосом, в котором звучала стальная нотка предупреждения, она проговорила:
— Я бы не советовала тебе быть настолько самонадеянным.
Прошло не менее двух секунд, прежде чем Камми поняла, откуда у нее взялся этот тон. Рид. Конечно же, это его ровная и одновременно опустошительно-пугающая интонация.
Кит откинул голову назад и широко раскрыл глаза.
— Должно быть, твои выходные пошли насмарку, раз у тебя такое паршивое настроение, милочка. Что случилось? Неужели Сейерз не удовлетворил твои требования?
Камми знала и раньше, что Кит пустой, мелочный, эгоистичный, но о том, что он человек недалекого ума, она не подозревала до тех пор… до тех пор, пока не провела несколько часов в обществе Рида Сейерза. Такое открытие вовсе не способствовало улучшению ее «паршивого настроения».
— Убирайся, — угрожающе процедила она.
— Зачем же сразу так, дорогая? Пока я ждал тебя, у меня было время подумать о том незначительном эпизоде — я имею в виду тебя и Рида. И знаешь, я пришел к выводу, что тебе просто захотелось попробовать другого мужчину. Из чистого любопытства. Ведь, кроме меня, у тебя никого не было. Я все понимаю, правда, я понимаю тебя.
— Значит, ты именно поэтому спал с другой женщиной? Хотел попробовать чего-нибудь другого? Из чистого любопытства?
— Черт возьми, мужчинам требуется разнообразие! Может быть, и женщинам его хочется, откуда я знаю.
— Насколько я понимаю, тебе важно насытить свою плоть, а кто там пострадает от этого,
тебе плевать. Неужели тебе не жаль Иви Прентис?
Его лицо помрачнело.
— Иви мы не будем трогать, если ты не возражаешь.
— Я нисколько не возражаю. Отправляйся к ней. Твое место там.
— Сознайся, ведь ты говоришь это только из ревности, да? Ты же хочешь, чтобы мы снова были вместе. Я знаю, что это так. Иначе бы ты давно изменила завещание.
То, что сразу после свадьбы они составили завещания на имя друг друга, казалось весьма разумным и практичным решением. Завещания, к которым прилагались полисы по страховке жизни и здоровья, касались недвижимости. Камми и думать про них забыла.
— Безусловно, Кит. Спасибо за напоминание. Я займусь этим завтра же, — сказала она, сердито сверкнув глазами.
— Давай-давай, продолжай в том же духе, — нахмурившись, проворчал он. — Чего ты от меня хочешь, Камми? Чтобы я встал на колени и слезно молил тебя о прощении?
— Нет уж, спасибо, хотя в этой позе ты бы смотрелся неплохо.
— Я пытаюсь быть достаточно великодушным, чтобы не заострять внимания на твоем маленьком приключении с Сейерзом. Неужели это не является доказательством того, как мне хочется вернуть тебя?
Такой откровенный цинизм заставил Камми рассмеяться.
— Может быть. Но, по-видимому, у тебя нет ни малейшего представления о том, какие чувства я к тебе испытываю. Я хочу, чтобы ты убирался из этого дома. Немедленно. Или я позвоню шерифу.
— Ты не сделаешь этого.
Камми решительно направилась к висевшему на стене телефону, и Кит поспешно сказал:
— Ну хорошо, хорошо. Подожди минутку.
Кусая губы, он наблюдал за ее рукой, нависшей над трубкой.
— Ладно. Давай мне деньги, чтобы оплатить счет, а я верну тебе ключи. И мы будем в расчете.
Скорее всего стоило согласиться на его условия, но Камми была не настолько глупа, чтобы вот так просто дарить ему деньги. Кит тотчас же потратил бы их, а через неделю опять пришел бы к ней с неоплаченным счетом.
— Дай мне ключ и эту твою бумажку, — сказала она, — и я сама все улажу.
— Бог мой, — запричитал он, — ты была когда-то такой славненькой доверчивой крошкой…
— Это было до того, как я вышла за тебя замуж.
Его лицо искривилось в презрительной усмешке.
— Я слышал, что Сейерз практикуется на убийстве женщин. Тебе лучше держаться от него подальше.
Взглянув на Кита, Камми неожиданно вспомнила о фабрике. По-кошачьи медленно и осторожно она вынула ключ из его протянутой руки и взяла со стола счет.
— Скажи, ты знал, что есть такая компания, которая хочет выкупить фабрику?
На лице Кита застыла настороженная подозрительность.
— Откуда ты узнала об этом?
— Неважно. Ты знал и никому не говорил ни слова, потому что слух моментально разнесся бы по городу. Мне интересно, по какой причине ты держал это в секрете?
— Это касается только фабрики. Кроме того, еще ничего не решено окончательно. Было сделано предварительное предложение. Я бы выглядел идиотом, если бы разболтал прежде времени о сделке, которая может и не состояться.
Его доводы не были лишены основания, и все-таки Камми чувствовала, что он чего-то недоговаривает.
— Мне кажется, — сухо заметила она, — тебя вполне устроил бы такой поворот дела.
— А почему, собственно говоря, он не должен меня устраивать? Понятно, мы с Гордоном будем иметь не так много, как Сейерз, но я рассчитываю на приличный кусок.
И в ту же секунду Камми осенило.
— Но если мы помиримся и будем жить вместе, то я получу законное право на половину твоей доли. Такая перспектива тебя не очень-то обрадовала бы, верно?
Он торопливо шагнул ей навстречу, но тут же остановился: это движение заставило Камми попятиться к двери. Протянув ей руку, Кит сказал:
— Говорю тебе как на духу — я бы не возражал. Может быть, наши отношения наладились бы, потому что я бы больше не чувствовал себя материально зависимым от жены.
— Твои деньги растаяли бы за год, — заметила она, покачав головой. — И мы снова вернулись бы к тому, с чего начали.
— Эх, Камми, — вздохнул он и, внимательно глядя на нее, задумчиво произнес: — Неужели там, где мы начали, было так уж плохо?
Глава 6
Запах бумажной фабрики, представлявший собой смесь двух основных «ароматов»: вареной капусты и сероводорода, — вызывал у Рида в детстве какое-то странное чувство. Ему всегда казалось, что на нем лежит личная ответственность за фабрику, раз она является собственностью его семьи. Его отец, весьма практичный человек, любил подчеркнуть, что фабрика пахла для него деньгами. И он был прав — почти от всех бумажных денег, ходивших по городу, исходило это зловоние.
Рид стоял в кабинете своего отца. Набрав в легкие воздуха, он резко выдохнул с тихим пофыркиванием. Все в этой комнате было пропитано знакомым запахом: кожаное кресло отца, бумаги, хранившиеся в стенных шкафах, картины на стене, изображавшие фабрику в разные годы, и шторы на окне, возле которого Рид сейчас стоял. Он не любил этот запах, хотя, наверное, со временем мог бы к нему привыкнуть. Ко всем прочим «ароматам» этого кабинета примешивался еще и слабый душок сигарет, которые отец бросил курить пять лет назад, и кубинских сигар, которые были слабостью его деда.
