В конце концов она оказалась на улице, по которой разгуливал ветер. А вот и джип. Она забралась в машину, там пахло бензином, кожей и Ридом. Камми захлопнула дверцу. Она не приняла никакого сознательного решения, просто ее рука взялась за ключ зажигания и повернула его. Заработал двигатель. Джип тронулся с места. Камми ехала в «Форт».
В небе полыхнул синий огонь молнии, в свете фар сверкнул его тусклый голубой отблеск. Машина подпрыгивала на ухабах. Камми чувствовала, как от каждого резкого движения, от каждого толчка натягивались швы на ране. Но боль физическая была ничем в сравнении с болью сомнения, изъедавшей сердце.
Она знала ответы на все свои вопросы. Теперь осталось только убедить Рида выслушать их.
Во всем доме было освещено только одно окно — узкое окно кабинета Рида. Значит, он дома и, вероятно, один.
Мощный порыв ветра едва не вырвал дверцу из руки Камми, когда она выбиралась из джипа. Раздался такой оглушительный треск, словно раскололось небо, над головой сверкали зигзаги молнии. Камми съежилась и стремглав бросилась в парадному.
Дрожащей рукой надавила она на кнопку звонка, и где-то в глубине дома задребезжал колокольчик. Прежде чем открылась дверь, казалось, прошла целая вечность.
На пороге стоял Рид.
— Что, черт побери, ты здесь делаешь? — разъяренно набросился он. — Ты должна быть дома, в постели.
— Мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно.
Несколько секунд его взгляд был прикован к ее лицу, потом он перевел глаза на спутанные волосы, в беспорядке разметавшиеся по плечам. И, словно не в силах противиться самому себе, посмотрел на ее руку, которую Камми прижимала к тому месту, куда вонзился острый кухонный нож. Рид весь напрягся.
— Отправляйся домой, Камми. Забудь, забудь обо всем, — с трудом выговорил он напряженным металлическим голосом.
И приготовился закрыть дверь. Камми тотчас уперлась в нее рукой.
— Но как я могу забыть? — в отчаянии воскликнула она. — Ответь мне, как? И тогда я уйду.
Рид глубоко вздохнул. Собирался ли он дать ответ или просто хотел вытолкать ее — Камми так и не узнала. В это мгновение погас свет. Вероятно, где-то упало дерево и зацепило провода. Свет могли отключить на пару минут, а могли и на несколько дней. Камми даже обрадовалась наступившей темноте, чувствуя себя более уверенно.
Ее вытянутая рука соскользнула с дверной панели и нащупала грудь Рида. Он отшатнулся от прикосновения ее пальцев.
— Пожалуйста, — попросила Камми. — Мне так много нужно сказать тебе. Я знаю, что выбрала не самое лучшее время и место, но если я не сделаю этого сейчас, то уже больше никогда не осмелюсь поговорить с тобой.
— И не нужно, — его отрывистый приказ оборвал мольбу Камми.
Рид взял ее руку и отвел подальше от себя, словно эти прикосновения были ему невыносимы. Это движение было настолько неожиданным, что Камми покачнулась, потеряв равновесие. В ту же секунду яркая вспышка молнии осветила коридор, выхватив из темноты чемодан и два солдатских вещмешка, стоявших за дверью.
— Нет, Рид, ты не можешь! — закричала Камми. — Ты не можешь снова уйти, снова исчезнуть из моей жизни. Я не хочу ни к чему тебя принуждать. Я не буду говорить о том, что тебе неприятно слушать. Но я просто не переживу, если ты уйдешь.
Приблизившись к Риду, она уцепилась свободной рукой за его рубашку.
— То, что произошло у меня на кухне, было просто несчастным случаем, недоразумением. И только. Я не позволю тебе…
Ее фразу оборвал оглушительный звук выстрела. Над головой Камми раздался пронзительный свет, и в следующее мгновение из дверной рамы посыпались острые щепки. Какая-то сила толкнула Камми вперед, и она очутилась в объятиях Рида. Втащив ее в коридор, Рид тут же отпустил ее, и Камми, споткнувшись о вещмешок, прижалась к стене. Ее затрясло от страха и боли, воздух комом застрял в горле. В ту же секунду захлопнулась дверь «Форта».
— Сядь на пол, — прохрипел Рид.
Лязгнул тяжелый железный засов. Быстрая автоматная очередь рассекла воздух, и в массивную дверь одна за другой стали врезаться пули. Подвижная тень Рида нырнула куда-то в мрак коридора.
Камми, держась за стену, села на пол, облегченно расслабив дрожавшие колени.
— Но почему, — прошептала она срывающимся голосом. — Боже мой, почему?
— Потому что он хочет нас убить.
Камми не стала обращать внимания на его раздраженный тон, вызванный тем, что приходилось объяснять ей очевидное.
— Да, но зачем ему это нужно? И кто бы это мог быть?
Рид быстро обходил все комнаты дома, закрывая ставни.
— Пока я могу сказать только то, что он довольно меткий стрелок. Этот человек совершил роковую ошибку.
Рид входил и выходил из одной двери в другую. Создавалось впечатление, будто голос его существует независимо, вне тела, сам по себе звуча в темноте. И голос этот был таким убийственно спокойным, что у Камми по спине пробежал неприятный холодок. Она облизала пересохшие губы.
— Что ты сказал?
— То, что он — на моей территории. Он бросил мне вызов. Более того, первой мишенью он выбрал тебя вместо меня.
— Меня?
— Ты пошевелилась, иначе он непременно попал бы.
Голос Рида внезапно стих, словно у него перехватило дыхание. Когда он заговорил снова, его слова раздались возле самого уха Камми.
— Такое больше не повторится. Никогда, — мрачно пообещал Рид. — Кто бы это ни был, от меня ему не уйти.
Глава 21
Рид повернулся и снова исчез за какой-то дверью. Камми прислушалась к бесшумным, быстро удалявшимся шагам. Если теперь, когда все ставни закрыты, он мог без опаски ходить по дому, то почему она должна сидеть у стены? Поднявшись на ноги, Камми осторожно прошла в глубь коридора и, заметив мелькнувшую тень Рида, повернула к нему.
— Мы должны позвонить Баду, он пришлет патрульную машину, — настойчиво сказала Камми.
— Мы не должны этого делать.
Именно такого ответа она и боялась.
— Но не можешь же ты в одиночку поймать этого сумасшедшего?!
Рид вышел из своего кабинета и остановился у двери. Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил:
— Кем бы ни был этот сумасшедший, на его счету уже есть убийство, может быть, и не одно. Сейчас он охотится за тобой, а следующим в его списке, наверное, буду я. Если его схватит полиция, то, в лучшем случае, обвинит в попытке совершения убийства. К тому же, скорее всего, он прикинется невменяемым. Самое большее ему дадут лет семь, а на свободе этот подонок окажется года через четыре. Мне же совсем не хочется так скоро ждать его в гости.
