— Не знал, что ты боишься грозы.
— Это не из-за грозы, — ответила Сирена.
— Тогда что тебя беспокоит?
Сирена колебалась. Нет, не скажет. Не сейчас.
— Ничего. Ничего, — тихо сказала она.
Не сводя с нее глаз, Вард снял пальто. Когда он принялся расстегивать рубашку, Сирена подошла к шкафу и взяла расческу. Дрожащей рукой она проводила ею по волосам, укладывая их на плечах мягкими волнами.
Когда Вард скинул рубашку и приблизился, Сирена почувствовала ноющую боль в груди. Он поднял руку, взял у нее расческу и с неожиданной нежностью провел ею по волосам Сирены, собрал непослушные локоны вместе, а потом отпустил, так что они водопадом рассыпались по плечам. Его лицо казалось каким-то отрешенным. В тишине она слышала, как потрескивает в лампе фитиль.
— Я завтра уезжаю.
— Я знаю.
— Так я и думал, — сказал Вард, направляясь к комоду.
— Я видела сегодня твоих лошадей.
Он медленно кивнул.
— Я хотел сообщить тебе раньше, но до вчерашнего дня я точно не знал, что поеду.
— Почему? — спросила Сирена, глядя на его отражение в зеркале.
— У меня были на то причины. Во-первых, из-за тебя, во-вторых, из-за Перли. Она меня беспокоит. Она слишком много пьет, и мне сказали, что она не может заснуть без дозы морфия. Эту гадость надо запретить, вместо того чтобы продавать в каждой аптеке.
— Она взрослая женщина. Ты же не можешь ей в этом помочь.
Губы Варда искривились в усталой улыбке.
— Я бы сумел сделать для нее кое-что, но я никак не могу заставить себя.
— Ты имеешь в виду — жить с ней? — Сирена медленно повернулась к нему.
— Жить… или окончательно порвать. Иногда мне кажется, что взять на себя ответственность за нее будет едва ли не большей жестокостью, чем расстаться с ней раз и навсегда.
— Она спасла тебе жизнь.
— Только какой ценой… — вздохнул он и обхватил голову руками.
Сирена подошла к кровати и стала снимать покрывала.
— Ты надолго уедешь?
— Нет. Всего на несколько недель.
— А что, — спокойно, как только могла, спросила Сирена, — что делать мне в твое отсутствие?
— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь поехать со мной?
Он уселся в кресле, чтобы снять ботинки. Сирена пытливо смотрела на него.
— Нет, конечно, нет.
— Жаль. Я бы не отказался от такой компании.
— Да уж конечно.
— Если ты не желаешь ехать, тогда тебе, похоже, не остается ничего другого, кроме как ждать меня здесь.
Я оставлю тебе кое-какую мелочь на еду. Так что можешь валяться целыми днями в постели и толстеть.
Сирена с тревогой взглянула на него, но в его словах не чувствовалось ничего, кроме юмора.
— Заманчивое предложение.
— Это уж точно. Если я не перестану об этом думать, тогда, может быть, я вообще никуда не поеду.
— Сомневаюсь. — Сирена улыбнулась. — А ты не оставишь мне ключ?
— От этих комнат? Это зависит от тебя самой.
— Как прикажешь тебя понимать?
— Я оставлю ключ, если ты не собираешься от меня запираться.
Сирена наклонила голову.
— Интересная мысль.
Вард поднялся и подошел к ней.
— Я об этом не думал.
Он взял у нее из рук подушку, которую взбивала Сирена, и крепко обнял ее.
— Скажи мне честно, ты боишься оставаться одна?
Отто прогнали. Перли сидела взаперти в публичном доме. Она не испытывала недостатка в провизии.
— Нет, нет, если ты задержишься не слишком долго.
— По-моему, — он поглядел на нее с притворной серьезностью, — я могу тебе это обещать. Сирене сделалось хорошо в его объятиях.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
13.
Лето в горах было таким коротким, что люди старались не терять напрасно ни одного дня. На окраине Криппл-Крика в новом парке целыми днями играли в бейсбол или устраивали скачки, на заброшенных ранчо проводили родео. Люди постарше развлекались на всевозможных встречах и собраниях с обязательным застольем, тех, кто помоложе, больше привлекали танцы, вечеринки и балы. Молодежь ходила в горы за цветами, устраивала пикники на пути к Пайк-Пику. Везде на глаза попадались многочисленные любопытные приезжие.
Четвертого июля, в День независимости, был устроен большой праздник с фейерверками. Оркестры из всех клубов и дансингов маршировали по улицам, украшенные красными, белыми и голубыми лентами. Любимым номером праздничной программы считался в городе парад цветов. Это представление любили в первую очередь за то, что в нем участвовали самые красивые девушки.
Во время шествия по улицам города проезжали коляски, экипажи и двухколесные велосипеды, убранные цветами и зеленью. Девушки надевали светлые платья мягких тонов и украшенные цветами шляпки. За ними шли мужчины в белых костюмах с черными жилетами и черными галстуками.
Сирена стояла у дверей «Эльдорадо» и глядела на праздничную процессию. Рядом находилась Консуэло, веселая собеседница, которая всегда могла посоветовать что-нибудь полезное. Разглядывая пеструю толпу, она пыталась отличить жен и дочерей владельцев приисков от прекрасных распутниц с Мейерс-авеню. Однако порою ей это не удавалось, потому что почти каждый экипаж сопровождали красавцы мужчины. А если кто-то из них успел выпить, это делало праздник еще веселее.
Дамы, проводившие зиму в Колорадо-Спрингс, ехали в украшенных геранью и барвинком фаэтонах, запряженных четверкой белых лошадей. Девочки из «Старой усадьбы», словно на тронах, восседали на обитых бархатом сиденьях легких двухместных ландо. Супруга одного из представителей золотой элиты ехала с двумя некрасивыми дочерьми в коляске, украшенной ноготками — самыми яркими, почти золотыми цветами, источавшими удивительный аромат. За ними следовала наездница на лошади, одетой в мантию из алых астр.
Парад завершала Перли. Ее экипаж украшали макамии, а на белом платье красовались оранжевые и голубые цветы, на плече сидел попугай, чье оперение, казалось, горело всеми цветами радуги. Коляской управлял мужчина в зеленой шляпе с белым верхом. Узнав в кучере Отто, Сирена посмотрела на него с удивлением. После того как Вард уволил его, тот несколько недель проработал на приисках. Не добившись там особого успеха, Отто в конце концов устроился управляющим в публичном доме Перли. Пока он держался от нее подальше, Сирене было не на что жаловаться.
Она сразу позабыла о Перли и Отто, стоило ей увидеть велосипедистов. Одетые во все белое, они выглядели просто великолепно.
