— Проходите сюда, дорогая, — сказал врач слащавым голосом, — устраивайтесь поудобнее, я сейчас принесу вам трубку.
Трубку. Трубку. Значит, она очутилась вовсе не в лечебнице. Развалившиеся на кушетках женщины курили опиум. Сирена попала в притон наркоманов.
Сирена слышала о таких заведениях. Шериф время от времени устраивал облавы в этих местах, забирая в тюрьму всех, кого удавалось задержать. Эти пристанища порока казались ей гораздо хуже публичных домов — во всяком случае, в газетах их клеймили позором куда как чаще, чем дома терпимости. Опиум управлял чувствами, делал человека своим рабом, подчинял себе его разум. Она слышала много историй о женщинах, попавших в эту роковую зависимость. И по взгляду, который бросил на лежавшую в оцепенении женщину доктор, нетрудно было понять, к чему она в конце концов приводит.
После того как врач удалился, закрыв за собой дверь, Сирена подошла к кушетке, на которой распласталась Перли, и слегка встряхнула ее за плечо.
— Перли! Перли!
Та медленно подняла темные ресницы, словно это доставляло ей страдания.
— А-а, — лениво протянула Перли, ничуть не удивившись, — это ты.
— Да, — сурово ответила Сирена. — Ты очнулась?
— Не знаю. А ты как думаешь?
При виде блаженной улыбки на лице женщины Сирену охватило сомнение, но раз уж она сюда пришла, она попробует пробудить в Перли остатки здравого смысла. В конце концов, в любое другое время это оказалось бы не менее трудно.
— Я хочу знать, приходила ли ты ко мне сегодня днем? Это ты шарила в ящиках Варда, пока меня не было?
— В ящиках Варда? А эти ящики наполовину мои.
Мы же были партнерами… Он не имел права, никакого права, ясно? Он мне за это заплатит…
— Что ты там взяла? Я знаю, ты что-то забрала.
Веки Перли опять начали смыкаться, Сирена тряхнула ее еще раз.
Женщина хихикнула.
— Взяла? Документы, дурочка. Что еще могло мне понадобиться?
— Документы? Но зачем они тебе?
Неожиданно Перли перестала смеяться, и ее лицо исказилось от боли.
— Он больше не хочет оставаться моим партнером, и все из-за какой-то девчонки. Что я такого сделала? Чем я заслужила, чтобы мужчина, которого я люблю, бросил меня?
— Мы говорили о документах, — напомнила Сирена уже не так сурово.
— Если я не могу владеть «Эльдорадо», с какой стати оно должно принадлежать ему? Вард сделал ошибку. И причем очень глупую для юриста. Он выплатил мне половину стоимости салуна, но не оформил никаких бумаг. В документах по-прежнему стоит мое имя. Это значит, что я могу продать свою долю. А если он не вернется, мне можно продать и его половину тоже.
— Если не вернется? — Выпрямившись, Сирена посмотрела на ее влажное лицо, заглянув в казавшиеся остекленевшими глаза.
— На прошлой неделе с гор спустился старый старатель. Индейцы сказали ему, что кто-то, по их словам, похожий на Варда, упал с обрыва.
— Он ранен?
— Может, он умер. Наверняка умер. Он только это мог со мной сделать. Они все это со мной делают. Я же никогда не хотела, чтобы они умирали, — никогда!
Голос Перли сделался резким, и она неистово заметалась по кушетке. Поэтому Сирена даже не заметила, как пришел доктор. Она обернулась лишь тогда, когда он обратился к ней:
— Ну вот, дорогая. Я принес то, что вам нужно. Позвольте помочь вам снять шаль и расстегнуть платье.
Может быть, через некоторое время вы захотите, чтобы я пришел и посидел немного с вами?
— Вы нужны мне, доктор, — сказала Перли, ее зрачки неожиданно расширились. Сирена, улучив момент, снова надела шаль и отошла от мужчины подальше.
— Не так, как нашей новой гостье, этой леди. Я знаю, она предпочла вашу компанию, но это так нехорошо. Боюсь, мужское общество показалось ей слишком грубым. Наверное, я должен убедить ее в том, что это далеко не всегда так.
— Похоже, она нравится вам больше, чем я, — сказала Перли, повысив голос.
— Нет-нет. Признаю, она привлекательна, даже очень, и я с нетерпением жду того момента, когда она сможет погрузиться в чудесные видения под действием опиума. Но чтобы я предпочитал ее кому-нибудь из вас? Нет, я на это не способен.
— Доктор, — Сирена перебила его и оттолкнула трубку, которую он ей протягивал, — вы ошиблись. Я пришла не за этим.
— Вы сейчас очень расстроены. Но ничего, скоро вы успокоитесь, — ответил он, мягко, ненавязчиво снова предлагая ей трубку. — Вам надо лечь. Скоро я снова приду, и вы расслабитесь так, как никогда и не мечтали. Я подарю вам поистине невыразимые наслаждения.
— Подарите мне! — взмолилась Перли, бросившись к врачу в объятия и сбив его с ног.
Доктор упал. Сирена бросила трубку на столик и выбежала вон. Повернув торчащий в замочной скважине ключ, она распахнула дверь. Сирена не знала, преследовал ли он ее. Она не оборачивалась, бежала, ничего не видя перед собой, прочь от этого дома, от этой мерзости. Она спасалась от Перли, от ее бесстыдной похоти, неприкрытого вожделения, от ее злобной жажды мщения и жалкой глупости.
Она бежала от дурманящего мрака, от мужчины с ласкающими назойливыми руками, называвшего себя доктором. Но больше всего ей хотелось убежать от самой себя, от разрывавшей ее боли, вызванной известием о возможной смерти Варда, от любви, которую она стала испытывать к этому игроку, владевшему «Эльдорадо».
14.
В конце сентября в Криппл-Крик выпал первый снег. В октябре он повалил мокрыми хлопьями. В ноябре белое одеяло снова покрыло Пайк-Пик, Сангре-де-Кристо, и континентальный водораздел превратился в ряды ледяных глыб. Вард все еще не возвращался.
Расследование обстоятельств смерти Лесси окончилось безрезультатно. Выяснили только, что она умерла за сутки до того, как ее обнаружили. Около десяти часов вечера видели мужчину, выходившего из ее дома, но разглядеть его как следует не удалось, так как было уже очень темно. Свидетели сумели только разобрать, что он был одет в костюм старателя. Но даже несмотря на обещанное Натаном вознаграждение, никто не мог толком ничего сказать. Какой бы неприятной ни выглядела эта история, полиции пришлось прекратить расследование. Кроме того, новых преступлений в районе тендерлойна больше не случалось.
Газеты города поначалу играли на чувствах читателей, наводили страх на мирных жителей. Каждый день на страницах появлялись все более душераздирающие заголовки и все более отвратительные подробности совершенных преступлений. Убийцу прозвали Джек-Потрошитель, несмотря на то что все три женщины были задушены. Высказывалось также предположение, что это тот же загадочный убийца, который терроризировал Лондон семь лет тому назад, эмигрировавший, по слухам, в Соединенные Штаты, чтобы вновь приняться здесь за свое ужасное дело. В обоих случаях, как утверждали газеты, и в Лондоне, и в Криппл-Крике его жертвами становились проститутки.
