— Какой теплый и ласковый прием, — проникновенно прошептал он. — Какими еще приятными сюрпризами здесь встречают дорогих гостей?
ГЛАВА 22
Пилар отступила на шаг. Почти страшась того, что может услышать в ответ, она спросила:
— Что ты подразумеваешь под этим?
— Я всего лишь хотел уточнить, рады мне здесь или нет. Готов признать, что мой вопрос прозвучал несколько двусмысленно.
— Как у тебя вообще язык повернулся сказать такое! Ты ведь знаешь, что я выхожу замуж за Чарро.
— Хотелось бы надеяться, что твой решительный отказ принять меня в качестве жениха был всего лишь уловкой, направленной на то, чтобы вызвать в губернаторе Пачеко сострадание к моей особе. Однако не могу сказать, что этот способ показался мне слишком удачным. Кому нужна такая помощь, которая превращается в пытку, приносящую человеку адскую боль.
— Что-то я не заметила следов этой боли. Или ты ее очень искусно скрываешь?
— Многолетняя привычка облегчила мне эту задачу.
— Как бы там ни было, решение принято. Я выхожу замуж.
— И ты уже дала клятву верности? — поинтересовался он с ноткой сарказма в голосе.
— Конечно!
— Скажите пожалуйста!
Она вскинула голову, готовая дать Рефухио достойный отпор.
— А ты думал, что я всю жизнь буду ходить следом за тобой?
— Я не исключал такой возможности. — Он пожал плечами. — Сам не знаю почему.
— Я тоже не знаю. Ты все время обманывал меня!
— А, ты об изумрудах, — сказал Рефухио, с готовностью воспринимая перемену темы.
Пилар повернулась к нему спиной, сделала несколько неуверенных шагов, но тут же вернулась назад.
— О чем же еще? Ты скрыл это от меня, а ведь прекрасно знал, как много это для меня значит. Несколько недель ты скакал бок о бок со мной с карманами, полными изумрудов, и не обмолвился о них ни единым словом. Как ты мог!
— А о том, что эти камешки значат для меня, ты не хочешь узнать? — Он не отрывал пристального взгляда от лица Пилар, пылающего гневом.
— Ах, да, как же я забыла. Все владения семьи Карранса остались в Испании и потеряны для тебя навсегда. Но их с успехом сможет заменить гасиенда в Техасе, стада коров, и табуны лошадей, и толпа чаррос, готовых по твоему приказу отправиться хоть на край света. И из-за этого ты предал меня?
— Ничего подобного, — нетерпеливо прервал ее Рефухио. — Пойми же, отдать тебе изумруды значило поставить тебя под удар, если бы дону Эстебану удалось схватить нас. Кроме того, обладая этими камнями, я получал возможность удержать тебя рядом с собой.
Она презрительно прищурилась.
— Хорошего же ты мнения обо мне, если решил, что меня можно купить.
— И опять ты не права. Пока я берег наследство твоей матери, оно было полностью защищено от посягательств дона Эстебана. А до тех пор, пока ты не знала о существовании этого наследства, у тебя не было ни повода, ни причин покинуть меня.
Рефухио выглядел беззащитным, когда с напряженным вниманием ждал ответа. Он стоял неподвижно, прижавшись к двери, будто боясь шелохнуться.
Пилар смотрела на Рефухио и чувствовала, что все ее существо рвется к нему. Она была нужна ему. Он готов был рисковать своей жизнью, лишь бы только она оставалась рядом с ним. Прошло немало времени, прежде чем Пилар снова заговорила.
— Неужели ты считал, что если разделишь со мной эти изумруды в Новом Орлеане, то я, недолго думая, брошу тебя и вернусь обратно в Испанию?
— Разделю? — повторил Рефухио непонимающе.
— Естественно, у меня бы хватило совести не забирать все изумруды себе. Ты ведь потерял в этой жизни не меньше, чем я.
Лицо Рефухио будто окаменело.
— Какая щедрость. Но я снова возвращаюсь к сути проблемы: став богатой и независимой, ты могла бы решить, что я тебе больше не нужен и что мы отныне пойдем каждый своей дорогой.
— Господи, по-твоему, ничем другим, кроме денег, женщину удержать нельзя? У нее что, нет головы на плечах и она сама не может решить, уйти ей или остаться, руководствуясь только своими собственными желаниями?
— Но ведь нет никаких гарантий, что решение женщины будет в твою пользу. Поэтому лучше действовать наверняка, особенно если располагаешь для этого средствами.
Это можно было назвать попыткой объясниться, даже оправдаться, но никак не униженным вымаливанием прощения. На этот счет Пилар не обольщалась. Что Рефухио собирался доказать ей — одному Богу известно, но одно Пилар уяснила себе: она нужна Рефухио. Раньше она никак не могла понять — что мешало ему открыто показать, что он неравнодушен к ней. Теперь эта загадка была решена.
— Той ночью, когда погибла Исабель, — начала Пилар, опустив ресницы, — ты серьезно говорил о возможности навсегда остаться в Новой Испании, ведь так? Ты знал, что у тебя теперь достаточно средств для этого?
— Но ты бы обязательно захотела узнать, откуда эти средства взялись, — быстро ответил Рефухио. — Я собирался рассказать тебе обо всем, но в свое время.
— Вот и рассказал бы. — Ироническая улыбка чуть тронула губы Пилар.
— Ну как мне еще убедить тебя поверить мне, понять меня? — Рефухио шагнул навстречу Пилар.
Его слова почти заглушил цокот лошадиных копыт. Это вернулся Чарро. Он и его спутники уже въехали в ворота и теперь направлялись к дому. Их голоса приближались. Они смеялись, поддразнивали друг друга, требовали выпивки, чтобы промыть горло, забитое дорожной пылью.
— Тебе лучше уйти, — твердо сказала Пилар. — Чарро не будет в восторге, если найдет тебя здесь.
— Теперь он полноправный хозяин в твоей девичьей спальне?
Пилар метнула на Рефухио обеспокоенный взгляд.
— Чарро ни в чем меня не упрекает, но иногда я замечаю, что он наблюдает за нами.
— На его месте я бы делал то же самое, — заявил Рефухио, но с места не тронулся.
— Я умоляю тебя. Ты должен уйти.
— Должен? С таким же успехом я могу и остаться. А ты можешь сказать Чарро, что совершила ошибку, а теперь решила ее исправить. Разве это так трудно — объяснить, что ты передумала?
— Но я дала обещание. — Это прозвучало как-то неубедительно.
— Обещания очень легко и очень часто нарушаются.
— Но для этого нужно иметь веские основания.
— А какие основания для тебя являются достаточно вескими?
— Ну уж никак не изумруды. — Пилар боялась, что именно это Рефухио предложит ей.
— Ты, оказывается, плохо разбираешься в людях, а обо мне ты всегда судила неверно. Я уже нашел применение этим камням. Сеньор Хуэрта сообщил мне, что участок земли, который примыкает к его владениям с юга, продается по дешевке. Его владелец уже состарился и устал жить в постоянном страхе перед апачами. Он хочет спокойно умереть в Испании. И я не прочь воспользоваться этим… по некоторым причинам. Что бы там обо мне ни говорили, для меня существуют и иные чувства, кроме ненависти. — Пилар почувствовала невысказанный упрек в его словах и вдруг вспомнила, что его последняя фраза — повторение того, что было сказано в приемной губернатора. Кто же это был? Дон Эстебан?
