— В любом случае рейсы и экипажи — это по части Кейла. Пусть он займется этой проблемой, — после паузы сказала Джессика.
— Кейла тоже нет в порту, во всяком случае, так утверждает старпом. И здесь его тоже нет, хотя я уверена, что слышала, как он вернулся с обеда. Я сейчас еще раз проверю.
Через пару секунд Софи вернулась.
— Его секретарь говорит, что Кейлу позвонила его мать, и он сразу уехал. Помчался, говорит, как угорелый, но куда — не сказал.
Джессика нахмурилась еще больше. На мгновение она закрыла глаза, потом решительно тряхнула головой и сказала:
— Перезвони старшему помощнику «Танцора» и скажи, чтобы он выводил судно в море самостоятельно. Только пусть постарается никого не протаранить и вернуться целым и невредимым. Распорядись, чтобы секретарь Кейла перенес на завтра все его встречи и все звонки, а если будет что-то срочное — пусть связывается со мной. Потом позвони Нику на квартиру. Если его нет, оставь сообщение, чтобы он срочно со мной связался.
— Есть, сэр! — Софи ухмыльнулась и выбросила руку в насмешливом салюте. — Разрешите исполнять?
— Пойди помочи голову, ты перегрелась, — с мрачным юмором посоветовала Джессика.
— И испортить прическу? Вы, должно быть, шутите?
— Ну когда же у нас перестанут обсуждаться приказы капитана? — простонала Джессика в притворном отчаянии.
Когда Софи вышла, улыбка сразу сползла с лица Джессики. Почему Кейл покинул рабочее место посреди рабочего дня? Что могло случиться? Должно быть, что-то очень важное, иначе он обязательно зашел бы к ней и предупредил. А может быть, и нет… Вот уже несколько дней, как они не пили вместе свой одиннадцатичасовой кофе, да и последний серьезный разговор состоялся у них задолго до похорон.
Тут Джессика подумала, что она даже не представляет себе, что может испытывать сейчас Кейл. Интересно было бы узнать, что он думает по поводу Ника и последней воли Клода Фрейзера? Когда адвокат зачитывал завещание, Кейл, как показалось Джессике, выглядел крайне недовольным, но его реакция никому не бросилась в глаза и была вскоре забыта из-за скандала, учиненного Зоей, и всеобщего переполоха, когда выяснилось, что Мими Тесс — мать Ника. Когда же Джессика вернулась в Новый Орлеан, она была слишком занята своими собственными проблемами, и у нее просто не было времени, чтобы разыскать Кейла и поговорить с ним по душам. Правда, еще сегодня утром Джессика подумала, что вечером ей надо будет выкроить часок и побеседовать со своим троюродным братцем, но при виде Карлоса она сразу обо всем забыла.
Под ложечкой у Джессики засосало, и она сразу вспомнила, что с утра у нее во рту не было ни крошки. Поднявшись с кресла, она машинально потянулась за сумочкой; Арлетта жила в каких-нибудь десяти минутах ходьбы от офиса компании, и Джессика рассчитывала, что мать угостит ее булочкой и чашкой чая. И, конечно, она надеялась, что ее мать сможет пролить хоть какой-то свет на то, что могло случиться с Кейлом и Зоей.
Джессика застала Арлетту на кухне, где та варила рисовый суп. Суп в огромной кастрюле, стоявшей на дальней конфорке, кипел, распространяя по квартире такой сильный аромат лука, зелени, молодой фасоли, чеснока, сладкого перца и других приправ, что у Джессики потекли слюнки. Собственно говоря, суп был почти готов, и теперь только «доходил», набирая аромат. Отварной рис уже лежал в голубой фаянсовой миске, и Джессика не стала ждать, пока суп достигнет совершенства и ее пригласят к столу. Направившись прямо к буфету, она вытащила оттуда глубокую тарелку, положила на нее рис и полила его пряным варевом, представлявшим собой нечто среднее между собственно супом и куриной солянкой.
Увидев, с каким аппетитом Джессика уписывает рис за обе щеки, Арлетта невольно улыбнулась. Налив себе чашку кофе из кофейника, стоявшего на термоподставке, она спросила:
— Чему я обязана счастьем видеть тебя? Должно быть, чему-то очень важному, если ты ушла с работы так рано.
— Мне придется вернуться, чтобы запереть кабинет и убрать кое-какие бумаги, — с набитым ртом отозвалась Джессика. — Собственно говоря, я хотела узнать, как себя чувствует тетя Зоя. Ты не в курсе?
— Ты приходишь ко мне и спрашиваешь меня о ее самочувствии? И это после тех гадостей, которые она наговорила на похоронах? — спросила Арлетта, садясь за стол напротив Джессики. — Да я бы не стала ей звонить, даже если бы умирала, и, думаю, Зоя поступила бы точно так же. Впрочем, если тебя интересует мое мнение, то Зоя слишком упряма и злонравна, чтобы болеть, как болеют все люди.
— Но мне показалось, что, когда она услышала новости про Ника, сердце у нее прихватило по-настоящему.
— Это все нервы, а у женщин они растягиваются как дешевые колготки.
Джессика быстро посмотрела на мать, гадая, в чем может крыться причина подобного равнодушия — в застарелой вражде или искренней уверенности, что любая настоящая женщина всегда падает как кошка на четыре лапы, и ничто не может ей повредить.
— И с Кейлом ты, наверное, тоже не общалась?
Арлетта отрицательно покачала головой и прищурилась.
— А в чем, собственно, дело?
— Очень возможно, что ни в чем, — Джессика нерешительно пожала плечами и, заметив вопросительный взгляд матери, вкратце обрисовала ситуацию.
Арлетта выслушала ее в молчании. Наконец она сказала:
— Откуда ты знаешь, что Кейл не помчался в док, чтобы выяснить, что там случилось с Ником и «Танцором»?
— Ну, в этом случае он мог хотя бы предупредить меня, — откликнулась Джессика, вылавливая из густой коричневой подливки кусочек белого куриного мяса.
— В обычной ситуации — да, — согласилась Арлетта. — Но времена изменились… — Она немного помолчала. — Что ж, хоть это мне и противно, но я постараюсь найти какой-нибудь предлог, чтобы позвонить Зое.
Джессика была искренне тронута предложением матери, хотя откровенное недовольство, написанное на лице Арлетты, огорчило ее.
— Да не надо, я лучше сама…
— Дай мне знать, если что-нибудь выяснится. И если не выяснится — тоже, — сказала Арлетта, с облегчением вздыхая.
Они молчали, пока Джессика не доела все, что было в тарелке. Тогда Арлетта сказала:
— Послушай, Джесс, я хотела сказать насчет Холивелла…
Джессика вопросительно подняла взгляд.
— Что?
Арлетта подавила еще один вздох и отвернулась.
— Мне очень стыдно, но я слышала, как он с тобой разговаривал. Когда ты ушла, я сказала ему, чтобы он никогда больше сюда не приходил. Один раз я уже дала ему от ворот поворот, но до него, как видно, не дошло.
Смущение и грусть отразились в глазах Джессики. Отодвинув от себя тарелку, она сложила руки на столе.
— Если ты сделала это из-за меня, мама, — проговорила она, тщательно подбирая слова, — то мне, право, очень жаль. Может быть, он мне и неприятен, но если тебе с ним хорошо, то кто я такая, чтобы тебе мешать?
