Джессика ненадолго зажмурилась, стараясь вернуть себе душевное равновесие. На мгновение она вообразила, что… Нет, это просто невозможно!
— Ты думаешь, я тебя выслеживал? — Ник ухмыльнулся и, повернувшись, уселся на скамью. — Что ж, ты права. Меня бросили одного, и я был не прочь к кому-нибудь присоединиться. Одинокий, всеми покинутый, я шел за вами, но вы с Арлеттой так трогательно беседовали, что я не стал вам мешать. Только когда я увидел, как решительно твоя матушка промаршировала к дому, я понял — мой час настал!
Под его бросающимся в глаза светским обаянием, которое Ник мог по желанию то напускать на себя, то сбрасывать, таилось искреннее, спокойное, убаюкивающее тепло, которое — иногда — очень нравилось Джессике. Вот и сейчас она почувствовала, как внутри у нее что-то оттаивает, когда Ник похлопал ладонью по скамье, приглашая ее снова сесть. Послушавшись, она опустилась на скамью, хотя и несколько дальше от того места, на которое он показал.
— Ну, как дела? — радушно спросила она в знак того, что нисколько не возражает против его присутствия.
— Дела? Да, дел много. Хотя и не так много, как у тебя.
Джессика покосилась на него с неожиданной опаской.
— Если хочешь спросить о предложении КМК — лучше не надо.
— Я и не собирался, — добродушно ответил Ник и лениво потянулся; вытянув перед собой скрещенные ноги, он развел руки широко в стороны и сладко зевнул, прикрывая ладонью рот. Правая его рука осталась лежать на спинке скамьи за плечами Джессики.
— Строго говоря, меня не очень волнует то, что происходит у вас наверху. Хороших капитанов мало, а я — очень хороший капитан. Без работы я, во всяком случае, не останусь, а в деньгах могу и выиграть.
Его тон предполагал, однако, нечто совершенно иное — как и взгляд его лениво прищуренных глаз.
— Это верно, — протянула Джессика, поглядев на него с легкой насмешкой.
— Не веришь? — Ник выпрямился. — Между прочим, я не просто моряк. Я могу сделать кое-что лично для тебя, например — избавить тебя от напряжения, из-за которого ты похожа на завязанную в узел веревку. И кто знает, может быть, это приведет к совершенно неожиданным последствиям?
И он осторожно — словно человек, пробующий почву под ногами, прежде чем идти через трясину, обнял ее плечи и стал медленно массировать, разминая судорожно сведенные мышцы.
— К неожиданным последствиям? Ты даже не представляешь себе, насколько они действительно могут оказаться неожиданными лично для тебя.
— Джессика осторожно уклонилась от его руки.
Ник поглядел на нее из-под ресниц, кончики которых на солнце стали золотистыми.
— Если женщина подходящая, я не прочь и подучиться немного, — сказал он.
— Ну, что же ты замолчал? — спросила Джессика нетерпеливо. — Ты, кажется, назвал меня подходящей? А вот мне сдается, что тебе просто не дает покоя тот факт, что я была единственной, кто выскользнул у тебя из рук.
— Это ты так думаешь, — отозвался Ник, слегка прищурившись.
— Я не думаю, я знаю. — Джессика произнесла эти слова коротко и решительно, но в ее интонации не было ни гнева, ни осуждения.
— Так вот, ты ошибаешься. Когда мы оба были молодыми да зелеными, я действительно был к тебе неравнодушен. И я еще долго сердился на старика после того, как он за ухо вывел меня из твоей спальни, где, по его мнению, мне совершенно нечего было делать. Но теперь все это в таком далеком прошлом, что и вспоминать об этом смешно. И уж, конечно, никакого отношения к настоящему это не имеет.
Джессика слегка нахмурилась. Случай, о котором Ник вспоминал теперь вроде бы со смехом, на самом деле был совершенно ужасным. Джессике тогда было тринадцать, а Нику — на пять или шесть лет больше. Как-то теплым весенним вечером она поздно читала в постели и незаметно для себя задремала. Когда она проснулась, то с ужасом обнаружила, что Ник лежит рядом с ней в одних трусах и, приподнявшись на локте, целует ее в губы. Вторую руку Ник просунул под ее коротенькую пижамку и опустил на грудь Джессики.
До этой ночи они были хорошими друзьями, почти как брат с сестрой. Они вместе играли в салочки, вместе лазили по деревьям, рыбачили и однажды чуть не погибли во время секретной экспедиции в глубь болот. Они вместе ездили на велосипедах на побережье залива и играли там с детьми рыбаков, и вместе учились водить один из стоявших в усадьбе старых грузовиков. Возможно, именно поэтому столь откровенное проявление чувственности неприятно поразило Джессику и заставило испытать сильнейшее раздражение и досаду — и это вместо удовольствия, на что, видимо, рассчитывал Ник. Она принялась бороться, и тогда на шум прибежал ее дед.
Последовавшая сцена была еще более некрасивой, чем поступок Ника. Клод Фрейзер наговорил ему такого, что у юноши побелели не только губы, но и вся кожа вокруг рта, а на скулах запылали два ярко-алых пятна. Джессике и самой стало неловко, а когда Ника — прямо посреди ночи — вышвырнули за дверь вместе со всеми его вещами, ей стало по-настоящему страшно.
— Я еще не говорила тебе, как я сожалею о том, что случилось той ночью? — спросила она. — Наверное, мне не следовало поднимать такой шум. Конечно, тебя нужно было как следует вздуть, но мы всегда могли бы урегулировать этот вопрос между собой.
— Я был просто молодым идиотом, — грубовато ответил Ник и внезапно вздохнул. Потом он поглядел на нее в упор и добавил:
— Конечно, если ты глубоко и искренне раскаиваешься…
Увидев новое выражение, появившееся в глубине его голубых глаз, Джессика поспешно отодвинулась от него еще на пару дюймов.
— Не настолько глубоко, чтобы продолжить с того же самого места, где нас прервали. И потом, мне кажется, что сейчас у нас уже ничего не получится.
— Почему? Не из-за старика же?
Джессика подумала, что Ник, похоже, выглядит не таким спокойным, каким ему хотелось бы казаться, хотя ничто в его позе и ладной, высокой фигуре как будто не выдавало внутреннего напряжения.
— Нет, это не из-за деда, — ответила она. — И вообще я не понимаю, почему все вы считаете, будто без него я не могу сделать ни шагу!
— Потому, золотко мое, — насмешливо прогудел Ник, — что ты слишком редко предпринимаешь что-либо без его высочайшего одобрения.
— Нет, это не правда. Если бы я действительно была такой бесхребетной, я бы все еще жила в усадьбе и занималась домашним хозяйством.
— Зато теперь ты живешь одна, как старая дева, да и квартирка-то твоя
— через стенку от дедушкиных городских апартаментов. В твоей жизни не происходит ровным счетом ничего интересного, разве что тебе иногда удается подписать пару-тройку счетов для «Голубой Чайки».
— Значит, ты тоже так считаешь?
Она быстро взглянула на него из-под опущенных ресниц, но Ник перехватил ее взгляд и смотрел на нее так пристально, что Джессика невольно покраснела.
