Как и многие новоорлеанские отели, «Уэстин Кэнал» был обставлен массивной резной мебелью, имитирующей поздний викторианский стиль; стены вестибюля были увешаны внушительных размеров репродукциями известных полотен, а от фарфоровых ваз и статуэток просто рябило в глазах. Все, вместе взятое, производило впечатление вызывающе-безвкусной, бьющей в глаза роскоши, но Джессика едва обратила на это внимание. Долгий путь от Пойдраса до гостиницы нисколько не умалил ее решимости, и, войдя в отель, она прямиком направилась к украшенным затейливыми латунными накладками дверям лифта.
Увы, план генерального сражения, составленный по всем правилам военного искусства, начал трещать по всем швам в тот самый момент, когда дверь номера бразильца открыл совершенно посторонний человек. Смуглая кожа, массивное телосложение, широкое скуластое лицо и узкие темные глаза ясно указывали на присутствие в его жилах индейской крови. Это мог быть кто угодно — официант, телохранитель, просто приятель, — но это не был Рафаэль Кастеляр. И он ни за что не хотел пускать Джессику в номер!
— Прошу прощения, сеньорита, — произнес он с сильным акцентом и неуклюже поклонился. — Сеньора Кастеляра сейчас нет.
— Он сегодня вернется? — разочарованно спросила Джессика.
Слуга почтительно кивнул своей большой головой.
— Да, сеньорита, он вернется, но я не знаю, в котором часу. Вам придется зайти в другой раз.
Но Джессика была не в том настроении, чтобы спокойно отправиться восвояси. Увидев, что слуга Кастеляра вознамерился закрыть дверь перед самым ее носом, она решительно шагнула вперед и подняла руку, чтобы помешать ему.
— Если не возражаете, я подожду его здесь.
Судя по всему, слуга Кастеляра не знал, как обходиться с женщинами, если они вели себя так самоуверенно. Если бы Джессика была мужчиной, слуга Кастеляра просто-напросто спустил бы ее с лестницы, но сейчас по его невозмутимому бронзовому лицу скользнула растерянность.
— Право, сеньорита… — начал он, но Джессика не дала ему договорить.
— Рафаэль будет рад моему приходу, — заявила она и, изобразив на лице лучезарную улыбку, решительно шагнула мимо ошарашенного слуги в небольшую прихожую. — Дело в том, что вчера, когда мы с ним обедали, мы совершенно упустили из виду один важный вопрос. А сейчас возникла необходимость кое-что уточнить.
Индеец явно был недоволен ее вторжением, однако он не предпринял никаких попыток помешать ей. Когда Джессика прошла в гостиную, он последовал за ней и даже предложил ей чего-нибудь выпить. Джессика кивнула, и слуга направился в соседнюю комнату к бару.
Оставшись одна, Джессика огляделась. Зеленый ковер на полу гостиной был похож на подстриженный английский газон; возле кресел и диванов, обитых бутылочного цвета бархатом, стояли журнальные столики; вычурная резная тумба вмещала музыкальный центр и огромный телевизор. Вид из окна, наполовину прикрытого тяжелыми бархатными портьерами, произвел на Джессику особенно сильное впечатление. Укутанный легкой дымкой вечерний город с его разноцветными огнями лежал перед ней как на ладони; вид был очень красив, и Джессика невольно подумала о том, что Кастеляр, возможно, тоже иногда любуется этой панорамой.
В целом комната произвела на нее, как ни странно, приятное впечатление. У нее был свой характер, что отличало ее от большинства стандартных гостиничных номеров, и здесь Джессика по-настоящему отдыхала. Вернее, могла бы отдыхать, если бы не дело, которое привело ее к Кастеляру.
Оглядываясь в поисках кресла, в котором она могла бы устроиться, Джессика неожиданно заметила кожаный кейс, прислоненный к ножке журнального столика у самого окна. На столе, сложенные тремя аккуратными стопками, лежали какие-то бумаги.
В первое мгновение Джессика машинально потянулась туда, но остановилась. Она терпеть не могла вынюхивать — это было противно всему, чему ее учили. Кроме того, с некоторых пор она особенно высоко ценила право каждого человека на частную жизнь. Рыться в бумагах Кастеляра — что могло быть унизительнее и позорнее этого?
Но, с другой стороны, тут же подумала Джессика, почему она должна щадить его чувства? Может быть, на столе или в кейсе лежат среди других бумаг и остальные фотографии? Она должна получить их во что бы то ни стало, и никакие соображения о приличиях не смогут ее остановить.
Джессика снова потянулась к бумагам, но тут за спиной ее послышался звук шагов, и она обернулась с виноватым видом. К счастью, слуга не заметил ее замешательства. С самым невозмутимым видом он опустил на столик перед диваном поднос с кусочками сыра на тарелке и бокалом вина, и жестом предложил ей сесть.
Джессика опустилась в кресло. Слуга, однако, не остался с нею, а вернулся в бар, где он, судя по долетавшим оттуда звукам, готовил какую-то закуску. Джессика слышала плеск воды, негромкие хлопки дверец, несколько раз в дверях была видна массивная фигура индейца. Для мужчины такого крупного сложения слуга Кастеляра двигался на удивление быстро и бесшумно, и Джессика с тревогой подумала, что может не услышать, когда он вернется в гостиную.
Несколько минут она сидела, потягивая из бокала вино, но нервы ее были напряжены, как струна. Бумаги на столе притягивали ее как магнит, и Джессика почувствовала, что не в силах усидеть на месте.
Взяв в руки бокал, она снова встала и подошла к окну. Глядя на сверкающие огни по обоим берегам речной излучины, напоминавшие ей какую-то сложную электронную игру, она сделала из бокала большой глоток.
Боковым зрением она видела лежащие на столике документы. На поверхности не было никаких фотографий, но, возможно, они находились в середине какой-нибудь стопки или в самом кейсе. Соблазн был слишком велик.
Джессика обернулась через плечо. Слуга по-прежнему гремел чем-то в столовой и не мог видеть ее сквозь приоткрытую дверь. Чтобы застать ее на месте преступления, он должен был сначала войти в гостиную. Что ж, подумала Джессика, придется рискнуть. Пожалуй, если она будет достаточно внимательна, то наверняка услышит, когда слуга перестанет звенеть посудой.
По ее подсчетам, на то, чтобы проглядеть бумаги и заглянуть в кейс, достаточно было нескольких секунд. Джессика уже не сомневалась, что само Провидение дарит ей такую возможность; другого такого удобного случая у нее уже никогда не будет.
Джессика поняла, что сделает это. Слишком многое было поставлено для нее на карту, чтобы она способна была удержать себя в рамках приличий.
Приняв самый невозмутимый вид, Джессика сделала первый крошечный шажок к столу. На мгновение она заколебалась и бросила взгляд в сторону двери в столовую, но индеец продолжал возиться в баре. Джессика сделала еще один шаг и, склонившись над столом, быстро просмотрела бумаги.
Никаких фотографий, вообще ничего, что могло бы иметь отношение к ней. Бумаги на столе были обычным набором документов, который преследует любого бизнесмена, отправившегося в деловую поездку. Факсы, сообщения, копии предложений, черновики договоров, ожидающие ответа письма на испанском или португальском языках — все это не представляло для Джессики никакого интереса.
