Он целовал ее. Его губы были горячими и сладкими; они скользили по ее губам с томительной медлительностью, но язык Кастеляра, ворвавшийся в ее рот между приоткрытыми губами, был проворен и быстр. Негромко ахнув от наслаждения, Джессика положила руки ему на затылок и прильнула к нему всем телом. Пальцы ее нежно перебирали завитки его жестких, чуть вьющихся волос, а перед глазами плыл цветной туман.
Она погибла, заблудилась в лабиринтах собственной памяти, в которых ее подстерегали сладостные воспоминания об испытанном ею наслаждении и любовном экстазе, а неясное обещание продолжало манить ее за собой все дальше в пучину забытья. Внутренние противоречия и воздвигнутые ею самой барьеры рухнули — да и ни один из этих запретов не мог бы устоять перед силой обнимавших ее рук и целовавших ее губ.
Телефон на столике в гостиной взвился пронзительной трелью, и Джессика невольно вздрогнула. Ощущение вины и раскаяние пронзили ее, и она рванулась прочь — подальше от его горячих губ и нежных ладоней. Запнувшись о порожек, Джессика покачнулась, и Рафаэль снова протянул ей руку, чтобы поддержать ее, но она сумела устоять на ногах. Затянув потуже полотенце, Джессика выскочила в гостиную и схватила телефонную трубку.
— Это ты, Джесс? — раздался в трубке глухой, ворчливый голос ее деда.
— Извини, что разбудил, но…
— Нет, нет, — поспешно сказала Джессика и откашлялась, стараясь избавиться от застрявшего в горле комка. — Я еще не ложилась. Что-нибудь случилось?
— Я хотел просто еще раз уточнить, куда девалась Мадлен. Ты, кажется, говорила, что она собиралась в кино, но ее до сих пор нет, и я… Ну, ты понимаешь.
Джессика понимала. Ее дед всегда начинал волноваться, когда кто-то из домашних отсутствовал слишком долго. Душевное равновесие возвращалось к нему, только если он знал, что все его близкие — дома, под одной с ним крышей, и можно запирать двери на замок. Именно поэтому Джессика колебалась, не зная, что ответить деду. Перед ее мысленным взором немедленно встала так недавно увиденная ею картина — Мадлен и Кейл беседуют о чем-то в саду, под старой яблоней. Джессика догадывалась, где сейчас может быть Мадлен, но сказать об этом деду она не решалась. Конечно, эти сведения могли бы оказаться небесполезными, если бы молодая жена Клода Фрейзера попала в беду, однако Джессика чувствовала, что скажи она об этом, и деда может хватить еще один удар.
Не выпуская из рук переносной телефонной трубки, Джессика прошла в спальню и, сбросив полотенце на пол, облачилась в домашний халат.
— Да, — сказала она наконец. — Мадлен говорила мне, что хочет посмотреть какой-то новый фильм.
— А она не сказала, где идет этот фильм и когда заканчивается сеанс?
— нетерпеливо спросил Клод Фрейзер.
— Нет, никаких подробностей я не знаю. Но ты не волнуйся, она, должно быть, вот-вот вернется…
Джессика старалась говорить спокойно, хотя мысли ее сменяли одна другую с головокружительной скоростью. Неужели дед что-то подозревает? Неужели он догадывается, что его молодая супруга отправилась вовсе не в кино? Раздражение и неприязнь к Мадлен вспыхнули в ней с новой силой. Ей следовало быть повнимательней и не волновать больного человека. Впрочем, возможно, — и даже вполне вероятно, — Мадлен было на это наплевать.
Клод Фрейзер неопределенно фыркнул. Этот звук мог означать все что угодно, в том числе и недовольство неуклюжими попытками внучки утешить его. Коротко пожелав Джессике спокойной ночи, старик повесил трубку.
Только услышав в трубке щелчок, Джессика неожиданно подумала о том, что между загадочным исчезновением Мадлен и сегодняшним нападением на нее может существовать какая-то связь, и брови ее озабоченно сдвинулись. Все еще раздумывая над этой возможностью, Джессика вернулась в гостиную, чтобы положить трубку на аппарат.
Заслышав ее шаги, Рафаэль, который стоял возле окна и глядел на улицу, повернулся к Джессике.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
Должно быть, он следил за ее возвращением, глядя на отражение в темном стекле, догадалась Джессика. Точно так же он видел ее, когда она чуть не упала, выбегая из ванны! Ведь двери были открыты, а ванная комната, оборудованная в старой квартире лишь в последние годы, находилась прямехонько напротив окон гостиной.
Джессика почувствовала неожиданное облегчение от того, что хотя бы одна маленькая тайна разрешилась.
— Мадлен еще не вернулась домой, и дед волнуется, — сказала она после секундной паузы. — Хотела бы я знать, не случилось ли с ней что-нибудь… неприятное.
— Вы считаете, что это возможно? — На этот раз его формальное «вы» неприятно резануло слух Джессики.
— Понятия не имею. Просто она никогда раньше не задерживалась, не предупредив Клода..Разумеется, я не могла сказать деду, что на нее мог кто-то напасть, не открывая того, что случилось со мной. Дедушка перепугался бы за нас обеих, хотя Мадлен, возможно, просто застряла в дорожной пробке или проколола шину. Словом, незачем его волновать по пустякам.
— Хорошенькие пустяки! — Рафаэль сделал несколько шагов вперед и, взяв Джессику за руку, приподнял широкий рукав ее халата. На светлой коже резко выделялось несколько багровых пятен, которые к утру грозили превратиться в настоящие лиловые синяки.
— Я бы не сказал, что это пустяки, мисс Мередит!
— Ну, пусть не совсем пустяки, но что-то вроде того, — ответила она как можно беспечнее и высвободила руку. — Если бы дедушка узнал об этом, он потребовал бы, чтобы я обратилась в полицию, а мне этого совсем не хочется, тем более что у меня почти нет фактов — одни догадки. Что касается Мадлен, то я ума не приложу, что могло случиться. Что, если она…
— Как я понял из вашего разговора, вы не знаете, куда Мадлен могла поехать на самом деле и когда она собиралась вернуться, так? — спросил Рафаэль.
Джессика покачала головой.
— Я не уверена, что Мадлен не ввела нас в заблуждение, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Во всяком случае, она не сказала ничего конкретного — какой-то новый фильм, в каком-то кинотеатре…
— Тогда поступайте так, как будет лучше для вас, — вкрадчивым тоном посоветовал Рафаэль.
Он явно поддерживал ее решение не обращаться в полицию, и Джессика почувствовала к нему нечто вроде благодарности. Хотя у него-то какой интерес? Похоже, у нее снова разыгралась подозрительность?
— Честно говоря, больше всего на свете мне хочется лечь в постель, — сказала она устало и, заметив поползшие вверх брови Кастеляра, поспешно добавила:
— Одной, разумеется.
По лицу Рафаэля скользнула легкая улыбка.
— Это будет самым правильным решением, особенно если вы абсолютно уверены в последнем.
— В том, что я хочу спать одна? — Джессика чуть заметно кивнула головой. — Конечно, уверена. В конце концов, я к этому привыкла.
