Она поглядела на него, ожидая, что он сделает шаг к двери или еще каким-либо образом проявит свою готовность уйти, но Рафаэль не сдвинулся с места, и Джессика потянулась за своей сумочкой. Достав оттуда ключи, она сказала:
— Я и забыла, что должна выпустить вас из подъезда.
Кастеляр молчал, не сделав ни малейшего движения, и Джессика повернулась к нему, вопросительно приподняв бровь.
— В чем дело?
— Вы обещали мне показать фотографию, — сказал он.
Джессика совсем забыла об этом. Она так стремилась забыть о снимках, что ей это в конце концов удалось. Несвоевременная и, как показалось, довольно бестактная реплика Кастеляра заставила Джессику нахмуриться. Меньше всего ей хотелось, чтобы бразилец видел ее лицо в состоянии эротического экстаза: во-первых, ей было бы неловко, а во-вторых, это могло навести Кастеляра на определенные мысли.
— Пусть это вас не заботит, — сказала она. — Вас, во всяком случае, на снимке нет.
Настал черед Кастеляра хмуриться.
— В таком случае где же я, позвольте вас спросить? И если меня там нет, то каким образом этот снимок может вас скомпрометировать?
— Нет, вы там, конечно, есть… — смешалась Джессика. — Просто вас не видно. Ваша фигура, она… немного не в фокусе.
Его красиво очерченный рот чуть заметно дернулся, а взгляд стал напряженным и таким пристальным, что Джессика никак не могла разобраться, раздражает его эта ситуация или, наоборот, забавляет.
— Если я не в фокусе, тогда кто в фокусе? — напрямик спросил он. — И чем тогда так интересен этот снимок?
— Ничем. Практически ничем…
— Тогда вы тем более не должны скрывать его от меня, — решительно заявил Кастеляр, оглядываясь по сторонам. Его взгляд скользнул по застекленным книжным полкам, по резному итальянскому бюро с растительным орнаментом и остановился на сумочке Джессики.
— Я не скрываю его от вас. Просто ракурс не слишком удачный… Эй, постойте! Что вы делаете?!
Это восклицание вырвалось у Джессики, когда она увидела, что Кастеляр потянулся к ее сумочке. Взяв ее в руки, он быстро заглянул в нее и отложил в сторону, не обнаружив ничего похожего на фотографию.
— В данных обстоятельствах я не могу поверить вам на слово. — Взгляд его покрасневших глаз ненадолго задержался на ее пылающем лице и на воинственно взъерошенных волосах, потом метнулся к бюро. Шагнув к нему, он наугад выдвинул верхний ящик.
— В любом случае, эта фотография не из тех, которые я хотела бы видеть в рамочке на каминной полке! — выпалила Джессика. — И я не понимаю, зачем она понадобилась вам! Рафаэль взялся за ручку второго ящика.
— А вы не подумали, что Мне просто хочется иметь что-то, что напоминало бы мне…
— Может быть, вы и сможете когда-нибудь забыть о том, что произошло,
— перебила его Джессика, — но я — вряд ли! Этот кошмар преследует меня днем и ночью во всех подробностях!
На лице Кастеляра внезапно появилось заинтересованное выражение.
— Во всех подробностях? — переспросил он, поворачиваясь к ней.
— Во всех омерзительных подробностях, — отчеканила Джессика и прикусила губу.
Рафаэль кивнул, и его взгляд неожиданно стал мечтательно-рассеянным.
— Это очень неплохо, — пробормотал он негромко, словно обращаясь к самому себе.
— Что — неплохо? — требовательно спросила Джессика, но Рафаэль не ответил. Выдвинув второй ящик бюро, он заглянул внутрь, и лицо его прояснилось. В следующее мгновение он потянулся рукой к желтому конверту, лежавшему сверху.
Джессика поспешно шагнула вперед с намерением опередить его и схватить фотографию.
— Как вы смеете?! Отдайте сейчас же!..
Ловко загородившись от нее плечом, Рафаэль вынул фотографию из конверта. Его взгляд стал неподвижным, а сам он замер на месте. Казалось, на несколько томительно долгих секунд он даже перестал дышать. Потом губы его дрогнули, и Джессика услышала несколько негромких, быстрых фраз, сказанных, несомненно, по-португальски. Что он говорил, разобрать она не могла; звучало это, во всяком случае, не то как страстная молитва, не то как яростное богохульство.
Негромко застонав от бессилия и стыда, Джессика отвернулась от него и, сцепив руки на затылке, крепко зажмурилась.
— Надеюсь, теперь вы удовлетворены? — спросила она дрожащим голосом.
— Нет, — негромко ответил Рафаэль. — Я не удовлетворен и никогда не буду удовлетворен.
Его ответ заставил Джессику снова повернуться к нему.
— Что вы имеете в виду?
— Я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу подобное выражение на вашем лице еще раз.
Его слова прозвучали торжественно, как клятва, и Джессика с вызовом вздернула подбородок.
— Этого никогда не будет!
— Посмотрим. — Он улыбнулся и бросил фотографию на бюро, потом подошел к обеденному столу и снял со спинки стула свой пиджак спортивного покроя. Перебросив его через плечо, Рафаэль остановился возле входной двери и распахнул ее.
Джессика боялась даже приближаться к нему, боялась смотреть на него, но, если ей хотелось, чтобы он в конце концов ушел, она должна была проводить его.
Опустив глаза, Джессика прошла мимо него и протиснулась на лестничную площадку, стараясь не коснуться его даже рукавом халата. Спускаясь по лестнице вниз, она остро чувствовала на своей спине его пристальный, оценивающий взгляд, и ей стоило огромных усилий не обернуться. Отперев замок, она толкнула тяжелую дверь и отступила в сторону, пропуская его на улицу.
Кастеляр шагнул через порог в сырую, туманную мглу, но тут же остановился и, обернувшись, впился взглядом в ее лицо, причем Джессике показалось, что его глаза светятся в темноте золотым огнем.
Прежде чем заговорить, он немного поколебался, словно подбирая слова.
— Если… Если вам пришлют новые фотографии…
— Что тогда? — резко спросила Джессика. — Я должна пригласить вас на просмотр?
Его чувственный рот решительно сжался, а в уголках губ обозначились неглубокие морщинки.
— Возможно, их происхождение удастся проследить, хотя и конверт, и фотобумага кажутся мне ничем не примечательными.
— Пусть это вас не беспокоит. Это не ваши проблемы, а мои.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — поправил ее Кастеляр неожиданно мягким тоном. — Доброе имя и репутация моей жены не могут меня не заботить.
— Но я еще не ваша жена! — с поспешной горячностью возразила Джессика.
— Но вы будете ею, — убежденно сказал он и, круто повернувшись на каблуках, растворился в ночном мраке.
