Аня нетерпеливо фыркнула, услыхав о подобном стеснении.
– Доктор сделал все как следует?
– Он сделал все просто отлично, как только я упомянул ваше имя.
– Ты должен остаться здесь на несколько дней, пока не почувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы вернуться на плантацию.
– Вы сама доброта, мамзель, – сказал он, – но это просто ерунда. Я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы вернуться прямо сейчас, если, конечно, я вам не нужен здесь.
Он заслужил отдых, но его было бы трудно заставить отдохнуть, если он при этом не чувствовал себя полезным. В Анином сознании начал формироваться план. Она снова села к письменному столу.
– Садись, пожалуйста, Марсель, – сказала она. – Я хочу кое-что обсудить с тобой.
Эмиль прибыл через час. Когда Аня вошла в салон, она увидела, что он сидит на кушетке рядом с Селестиной, услаждая ее слух комплиментами и поддразниванием, а мадам Роза обмахивается веером и, улыбаясь, наблюдает за юной парой. Селестина краснела и смеялась, но в ее поведении была милая осмотрительность, присущая девушкам, помолвленным с другими мужчинами.
Подобной аудитории Аня не предусмотрела. Она пожертвовала несколько минут подшучиванию и обмену последними новостями, но в конце концов повернулась к Эмилю и сказала довольно откровенно:
– У меня проблема, в отношении которой я хотела бы услышать мнение мужчины, если ты не возражаешь, mon cher. Может быть, ты будешь так любезен и пройдешься со мной до площади и обратно?
– С удовольствием, – сразу же согласился он. Он поднялся с присущими ему от рождения хорошими манерами, не обнаружив никаких признаков того, что уходит с ней неохотно. И все же Аня чувствовала, что он предпочел бы остаться здесь и поболтать с Селестиной. Ее беспокоило то, что он, должно быть, начинает испытывать нежность к ее сестре, но, по-видимому, все в мире происходило таким образом. Любовь редко отмеряется точными дозами тем, кому она нужна.
Сквер был раньше площадью, на которой проводили военные парады. Сейчас его называли Джексон-сквер из-за конного памятника генералу Эндрю Джексону, подаренного городу баронессой Понтальба несколько лет назад, когда она превратила старую площадь в парк. Гулять по площади всегда было одним из любимых видов времяпрепровождения для жителей Нового Орлеана. Теперь оно стало еще более приятным, так как собор был перестроен и теперь мог похвастаться новыми остроконечными шпилями, а верхние этажи зданий, расположенных по обе стороны собора, дом священника и старая городская тюрьма были заново отделаны. Гостиница «Понтальба» та самая, где Аня однажды стащила ночной колпак с оперного тенора, стояла под прямым углом к другим зданиям. Это было длинное строение из красного кирпича, с галереями, украшенными чугунными решетками, и шиферной крышей. На нижнем этаже были расположены дорогие магазины, а на верхнем этаже располагались номера, где останавливались самые изысканные семьи и знаменитые гости города. Парк в центре был засажен роскошными цветами, которые пышно цвели в почти тропическом климате, и был огорожен чугунной узорчатой оградой. С четвертой стороны площади, за улицей, по которой сновали экипажи и грохотали телеги, находились набережная и река.
Аня и Эмиль медленно обошли сквер, рассматривая витрины магазинов с модными товарами. В воздухе ощущалась приятная прохлада, свежий ветерок с реки развевал ленты Аниной шляпки. Косые холодные лучи заходящего солнца золотили чугунные решетки, а дома отбрасывали через улицу длинные синеватые тени. Эмиль поддерживал легкую беседу, небрежно размахивая тросточкой. Время от времени он бросал взгляд на Аню, но не подавал никаких признаков нетерпения. Казалось, он охотно готов был ждать, пока она сама перейдет к той проблеме, которая привела их сюда. В этом отношении он настолько напомнил ей Жана, что ей стало легче в конце концов обратиться к нему:
– Как ты думаешь, Эмиль, можно лучше всего узнать и понять человека?
Он бросил на нее быстрый вопросительный взгляд.
– Это зависит от человека.
– Мужчину, скажем, с определенной репутацией. Если ты не хочешь основываться только на общественном мнении о нем, что ты сделаешь?
– Я полагаю, лучший способ – это поговорить прямо с ним.
– А если ты не можешь сделать этого?
– Тогда ты можешь поговорит с теми, кто знает его.
– Именно так я и думала. В театре несколько дней назад ты принялся защищать Равеля Дюральда. Скажи мне, почему?
– У меня было такое ощущение, что его несправедливо оклеветали.
– Да, – сказала она, не отрывая глаз от его лица. – Но что заставило тебя так думать? Его, насколько я помню, обвинили в трусости или, как минимум, в нежелании встретиться с будущим мужем моей сестры на поле чести. Что заставило тебя думать, что это обвинение несправедливо?
– У меня создалось такое впечатление, – сказал он, беспомощно разводя руками.
– Как? – настаивала она.
– Из того, что говорят другие, и как они это говорят.
– И что они говорят о Равеле?
– Аня, ты просишь меня о невозможном. Я не могу рассказать тебе об этом.
Он избегал этой темы, она понимала это. Почему он это делал? Было ли это естественное нежелание мужчины обсуждать другого мужчину с женщиной? Или он знал что-то, что хотел скрыть от нее?
– Было ли когда-либо что-нибудь странное в дуэлях, участником которых был Равель?
– Я об этом не знаю. Большинство из них состоялись, когда он был моложе, или где-нибудь в других местах, преимущественно в Центральной Америке. Я так понимаю, что дуэль там является любимым способом разрешения всех споров.
– А что другие виды его деятельности? Ты когда-либо слышал, что он вел себя легкомысленно с чужими женами или был связан с каким-либо опасным бизнесом?
– Аня!
– Так что, ты слышал о подобном?
– Нет! – Он быстрым нервным жестом прикоснулся к усам.
– Тогда откуда у него деньги? Не странно ли, что он стал так богат буквально за одну ночь?
– Поначалу он выиграл большую сумму в карты. С тех пор Равель всегда умел сочетать свое умение, проницательность и везение в финансовых делах, чтобы, увеличить свои доходы. – Он резко остановился и с выражением отчаяния на лице обернулся к ней. – В чем дело, Аня? Что ты хочешь сказать?
Она смотрела ему в лицо, внимательно изучая черту за чертой. Доверять или не доверять? Это был странный выбор, выбор, который обычно основывается на вере, а не на фактах. Она ответила откровенно:
– Я хочу узнать, кто мог бы хотеть убить Равеля Дюральда?
– Что ты хочешь сказать?
Он прищурился и смотрел на нее, почти защищаясь. Аня внезапно ощутила холодок. Она думала о том, чтобы рассказать брату Жана правду, но ей почему-то показалось, что это не лучшее решение. Может случиться, что он сочтет своим долгом стать защитником ее доброго имени и вызвать Равеля на дуэль. Этого она хотела меньше всего. Опираясь на причину, предложенную мадам Розой, чтобы объяснить присутствие Равеля в «Бо Рефьюж», она описала ему прибытие бандитов на плантацию и пожар.
