– Друзья, – внезапно промолвил Август, – я должен кое в чем вам признаться. Вы так хорошо ко мне относитесь, а я…
– Неужели ты промышляешь шантажом? – поинтересовался Балабуха.
Август вспыхнул.
– Как вы могли так обо мне подумать! Это же черт знает что такое!
– Он пошутил, – примирительно заметил Владимир. – Так что ты собирался нам сказать?
– Я хотел объяснить, – немного остыв, проворчал Август, – что все ваши неприятности исключительно из-за меня. Я же говорил вам, что я невезучий! И вообще…
Договорить он, однако, не успел, потому что неожиданно его нога скользнула по глине. Добраницкий заверещал и отчаянно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Трость выпала у него и плюхнулась в воду.
– Караул! – завопил Август. – Моя трость!
Но та уже скрылась под водой.
– Ворона! – сердито буркнул артиллерист.
– Брось, Август, – махнул рукой Владимир. – Пусть ее плывет, купишь себе другую.
– Да на что мне другая, – возмутился Август, – я хочу только эту! Голубчик, – умильно обратился он к Балабухе, – Антоша! Не достанешь ее, а? Вон у тебя какие руки длинные!
Балабуха решительно покачал головой. После пауков он больше всего на свете не переваривал купаний в воде.
– Сам уронил, сам за ней и лезь! – фыркнул он. – Что я тебе, собака, что ли, – бегать за твоей палкой?
– Ах так! – вспыхнул Август. – Я-то, грешный, из кожи вон лез, помогал им, умасливал эту старую ведьму, – господи, если она мне ночью вдруг приснится, я же в тот же миг отдам богу душу! – старался для них, а они… Тоже мне, друзья!
Владимир почувствовал укол совести. Все-таки Август был прав, и они вели себя явно не по-товарищески.
– Ладно, – решился Гиацинтов. – Сейчас я достану твою трость, черт с тобой!
– Вот спасибо! – растрогался Август. – Вот это настоящий друг, не то что некоторые!
Владимир снял с себя обувь и верхнюю одежду. В воде он чувствовал себя как рыба и ничего не боялся.
– Ну, где твоя трость упала?
– Здесь! – кричал Август, показывая на воду у берега.
– А по-моему, там! – поправил его Балабуха.
Владимир вошел в воду и нырнул. Через несколько мгновений он показался на поверхности.
– Эй, Август! Тут ничего нет!
– Неужели пропала? – запричитал Добраницкий, ломая руки. – Господи, какая красивая трость была, я всю жизнь мечтал о такой! Я не переживу, не переживу этого!
Балабуха, который присел на берегу, покусывая травинку, только укоризненно покачал головой.
– Чудак человек! – проворчал он.
Владимир снова нырнул и, отфыркиваясь, вынырнул примерно через минуту.
– Нет? Нет? – стонал Август. – Но куда же она могла деться? Ведь это озеро, не река, и течения тут нету!
– Наверное, легла в ил на дне, – высказал предположение Балабуха.
Владимир ушел под воду и не показывался так долго, что Балабуха даже ощутил некоторое беспокойство. Однако через некоторое время голова Гиацинтова вновь показалась над поверхностью. В правой руке он сжимал заветную трость и торжествующе помахивал ею.
– Нашел! Нашел! – возбужденно закричал Август, приплясывая и хлопая в ладоши. – Нашел!
– Что так долго? – крикнул Балабуха. – Я уж начал было волноваться!
– Да там на дне какая-то веревка за меня зацепилась! – крикнул Владимир, тяжело дыша. – До сих пор еще не отвязалась, по-моему. – Он бросил трость Добраницкому, который ловко подхватил ее.
– Ну вот и ладушки, – сказал Балабуха. – Вылезай!
Однако, к его удивлению, Владимир только махнул рукой и вновь нырнул под воду.
– Что это с ним? – забеспокоился Август.
– Понятия не имею, – проворчал гигант.
Через минуту Владимир вновь показался из воды и зашагал к берегу, таща что-то за собой.
– Что ты там нашел? – с любопытством спросил артиллерист, подходя ближе. – Клад, что ли?
– Нет, – коротко ответил Владимир. – Просто мне стало любопытно, что это за веревка такая.
И вслед за этим он вытащил из воды здоровенный камень, замотанный в какие-то тряпки и обвязанный веревкой. От долгого нахождения в воде веревка размокла, и один ее конец действительно зацепился за щиколотку молодого офицера.
– Пока я вижу только камень, – объявил Август. – Зачем он вам?
Не отвечая, Владимир выбрался на берег и подтащил камень поближе, после чего распутал веревку и размотал тряпки. Ярко светило заходящее солнце, и в камышах по-прежнему одуряюще громко квакали лягушки.
– По-моему, это когда-то было сюртуком, – глубокомысленно изрек Балабуха. – А та желтая тряпка, похоже, была раньше жилетом. И что?
– Посмотри на пуговицы на жилете, – велел Владимир.
– Ну костяная пуговица, ну и что? – проворчал артиллерист. – Постой. Кажется, я недавно видел что-то похожее…
– Точно такие же пуговицы были на жилетах Жаровкина, – кивнул Владимир. – Видишь на ткани дыру и темные разводы? Лично я полагаю, что это след от ранения каким-то холодным оружием… и кровь. Понимаешь теперь, что все это значит?
Глава 13
Непреложные умозаключения. – Предложение ретироваться, пока ситуация не сделалась еще хуже. – Преимущества малого перед великим. – Открытие, сделанное благодаря мышиному бегству.
– Ты имеешь в виду, – медленно начал Балабуха, – убийство?
– Сам посуди, – отозвался Владимир. – Человек ни с того ни с сего бесследно исчезает, зато совершенно случайно мы находим его одежду. На ней след от ранения, возможно, смертельного, если судить по характеру нанесенного удара. Чтобы никто никогда не узнал о случившемся, одежду сняли, обернули ею тяжелый камень, для надежности обвязали его веревкой и утопили в озере. Тело, вероятно, вывезли куда-то и зарыли… зарыли, как я полагаю, там, где никому в голову не придет его искать. Не забудь еще о том, что наш Жаровкин для чего-то следил за домом графини Рихтер…
– Я же говорил, все дело в шантаже, – вмешался невыносимый Август. – Если взяться за него не так, как нужно, можно схлопотать нешуточные неприятности. Я мог бы рассказать вам не одну душераздирающую историю о том, как…
– Август!
– Пока у нас нет никаких доказательств того, что Жаровкин занимался шантажом, – напомнил Владимир, натягивая свою одежду. – И вообще, если ты знаком с графиней Рихтер…
– Я ее видел всего раз или два, – отозвался Добраницкий, – по-твоему, это можно считать знакомством? Вот с ее кузиной Изабеллой я был… э… некоторое время знаком.
– И близко? – ехидно спросил Балабуха.
